Выбрать главу

— Конечно. И перестань называть меня Татьяной, я себя сразу чувствую на несколько лет старше.

— Хорошо, Таня, — засмеялась Ольга. — Вопрос как раз связан с возрастом. Тебе ведь около двадцати?

— Да, этим летом будет двадцать.

— Наверное, это совсем не мое дело, но когда мы с твоим отцом говорили о нашей свадьбе, он высказал надежду, что и вы с Валентином поженитесь. И тон был такой, что мне его почему–то сразу стало жалко. Ничего, что я завела этот разговор? Просто ты, в отличие от твоей матери, показалась мне открытым человеком.

— Ты меня, Оля, просто не знаешь. Я такая открытая только среди своих. Мать, кстати, тоже, только я уже успела понять, что вы для отца стали своими, а она еще нет. Не то положение у моего отца, чтобы я могла позволить себе такую роскошь, как открытость. Как минимум решат, что я дурочка, а многие сразу попытаются этим воспользоваться. А насчет Валентина… Мы с ним вместе уже год, а я до сих пор не могу определиться. Когда он рядом, мне хорошо, когда его нет, мне… тоже неплохо. Если он исчезнет надолго, мне его будет не хватать. Но я не могу сказать, что думаю о нем постоянно. Любовь это или не любовь? Вот как у вас с Игорем?

— Если его не станет, мне тоже незачем будет жить. И это не просто красивая фраза, это правда.

— Вот видишь! А у нас с Валентином этого нет.

— Говорят, что все любят по–разному.

— Не знаю, Оля. Мне тяжелее, чем другим. Трудно узнать, интересую человека я сама или деньги моего отца. Я как–то полгода назад умудрилась летом простудиться и лежала у своих стариков с высокой температурой. Валентин ко мне несколько раз забегал, приносил фрукты, хотя и знал, что я ни в чем не нуждаюсь. А потом я узнала, что его приглашали к другу на дачу на шашлыки. И он поехал, пил там вино, лопал эти шашлыки и танцевал с девчонками. Я бы на его месте так не смогла. А отца можно понять. У него дело, которому он отдается весь без остатка. И он не может не думать о том, кому это в конце концов достанется. Других детей у него нет, а я не подхожу на роль наследницы. Ну не нужно мне все это! Мать тоже в его делах ничего не смыслит. Внука мало родить, его еще нужно вырастить, вот он и торопит, а я боюсь связывать свою жизнь с человеком, в чьих чувствах совершенно не уверена. Такая вот проза жизни.

— Надеюсь, что скоро смогу тебе помочь, — сказала Ольга. — Я ведь не только могу лечить, у меня есть и другие таланты, и я их сейчас усиленно развиваю. Дело в том, что я почти всегда могу определить, когда мне врут. Иногда это чувство почему–то не срабатывает, и я могу обмануться, но если почувствовала ложь, то это совершенно точно. А твои чувства к Валентину потому и зависли в мертвой точке, что ты ему не доверяешь и подсознательно противишься дальнейшему сближению. Я могу попробовать после регистрации…

— Спасибо, Оля, но не надо. С этой проблемой я буду разбираться сама.

— Вы еще долго будете общаться? — раздался из–за двери голос Валерия Сергеевича. — Таня, у меня есть разговор к Ольге.

— Мы уже закончили, сейчас идем, папа, — ответила Таня. — Пошли к ним. Раз отец зовет, значит, у него к вам что–то важное. Напоследок хочу спросить, есть у меня что–нибудь серьезное?

— Это ты о болезни, что ли? — спросила Ольга и, получив утвердительный кивок, ответила: — Понимаешь, Таня, я ведь не могу пока проводить диагностику, просто не знаю, как это делается. И целенаправленно действовать на что–то одно тоже не могу, но мне это и не нужно. Я своим присутствием вылечиваю все болячки, которые есть в человеке. Только для этого нужно не двадцать минут, как в случае с твоей мамой, а часа два–три, а в тяжелых случаях приходить еще раз.

— Ты очень понравилась деду. К нему теперь постоянно ездит массажист, а он сам несколько раз в день делает упражнения, главным образом для ног. Говорит, что к весне будет бегать. Мы с тобой заболтались, пошли быстрее, а то отец будет сердиться. Он у нас либерал, но не отличается большим терпением.

— Наконец–то! — высказался по поводу их появления Валерий Сергеевич. — Таня, сходи к матери и отвлеки ее разговором, а то она опять болтает не по нормальному аппарату, а по мобильнику. Сколько ни говорю, что это вредно, все без толку. А мы пока обсудим свои дела, — он подождал, пока дочь послушно вышла из комнаты и продолжил: — Я кое–что выяснил по той фирме, чьи представители пытались на вас наехать. Это частная клиника «Эскулап-М».

— А почему «М»? — спросила Ольга.

— Не знаю, — развеселился Валерий Сергеевич. — Может, потому, что «Эскулап» — это ветеринарная лечебница, а на другое название не хватило фантазии. Для вас важно другое. Эта клиника на самом деле обеспечена современным оборудованием и первоклассными специалистами, что и не удивительно, если знать, кому она принадлежит. А принадлежит она одному моему «коллеге», имя которого, в отличие от моего, известно всем. Это Олег Викторович Дементьев. О нем говорили много разного. Он начал свой бизнес раньше меня и действовал агрессивно, поэтому добился гораздо большего. По слухам, не гнушался откровенной уголовщины, но ни разу не был пойман за руку. Лично меня такое не удивляет. Сейчас в России фигурам такого масштаба позволено очень много, и расправляются с ними только в том случае, если им становиться мало бизнеса и начинают играть в политику, задевая интересы иных важных персон. Тогда могут и обобрать до нитки, прецеденты уже были.