– Папа, может быть, хватит? – спросил Валерий. – Честное слово, достало уже. Мы и сейчас развиваемся.
– Развивается он, – проворчал старик. – С нынешним руководством не слишком-то разовьешься. На людях демонстрируют самостоятельность, а на деле пляшут под дудку американцев.
– Конечно, во всех бедах виноваты американцы, – язвительно ответил Валерий. – А свои остолопы ни при чем.
– А что, нет? Один нормальный руководитель был, это я о Примакове, если ты не понял, и того с их подачи убрали. Это до тебя еще не добрались. У тебя на экспорт треть предприятий работает. Вот погоди, лопнет еще несколько финансовых пузырей, которые выдувают в Штатах, запоешь совсем по-другому!
– Я пойду распоряжусь насчет чая, – не выдержал Валерий. – Все-то ты правильно говоришь, только толку-то с этих слов…
– А то я сам этого не понимаю, – с горечью сказал старик, глядя в спину уходящему сыну. – А кто поймет меня? Я всю жизнь прожил на Урале и в Москву вовсе не рвался, как другие. Я и после всего не хотел уезжать, когда Валера предложил переехать к нему. А что было делать, когда старые знакомые и соседи в глаза обзывают ворюгой, а когда не могут сказать, все равно так думают? Хорошо Мария умерла, не увидев, как от нее отворачиваются и плюют вслед. И за что? За то, что я пахал днями и ночами, или за сына? Ну позволил бы я тогда забрать тот завод одному из московских мальчиков, которых на него намечали. И кому от этого было бы лучше, если бы он его пустил по ветру? Государству? Тем, кто на нем до сих пор работает и получает неплохую зарплату? Эх…
– Не расстраивайтесь так, Сергей Павлович! – Ольга обняла старика за плечи. – Вам ли не знать людей. Все хорошее, как правило, быстро забывается, да и вообще редко замечается людьми. А стоит только один раз сделать то, что в глазах большинства достойно осуждения, и потом уже не отмоешься.
– Ты-то об этом откуда можешь знать, дочка? – удивился старший Рогожин. – Неужели действительно старше, чем выглядишь?
– Да, мне уже далеко за шестнадцать. Это связано с даром целителя. Прислушайтесь к себе, как самочувствие?
– Ничего не ощущаю, – неуверенно сказал старик. – А что должно быть?
– А ничего! – засмеялась Ольга. – Просто должны чувствовать себя здоровым человеком. Небольшая слабость может присутствовать, но и она через несколько дней должна уйти. Попробуйте встать.
Сергей Павлович поднялся с кресла, прошелся по комнате и несколько раз присел.
– Коленей совсем не чувствую, боли совсем исчезли. И печень не беспокоит. Это надолго?
– Трудно сказать, – задумалась Ольга. – Года на два-три наверняка, может и больше. Если неприятные ощущения вдруг вернутся, скажите сыну и я приеду еще раз.
– Да вы, милая, просто волшебница! Я себя так последний раз чувствовал самое малое лет десять назад. Ну наконец-то! Ты за чаем пошел или смылся от болтливого старика?
– За чаем, за чаем. А ты, смотрю, уже бегаешь? Помогла тебе наша кудесница?
– Еще как помогла! Как раз перед вашим приходом колени разболелись. И в боку опять распирало, а теперь вообще нигде не болит, да и сил вроде прибавилось. Где чай?
– Сейчас Нина принесет. Ольга, вы заварные пирожные любите? «Наполеона» у отца, к сожалению, нет.
– Придется мне вас сюда еще везти, – сказал Рогожин, когда они загружались в машину. – А то меня отец заест, очень уж вы ему понравились, не считая лечения. Он, вообще-то, после смерти матери с людьми сходится тяжело и обижен на весь свет, включая меня. Поэтому гости у него сейчас – явление редкое, я уже и забыл, когда он был таким оживленным и веселым. У меня, кстати, прошла головная боль. Это не может быть последствием вашего лечения?
– Очень может быть, – ответила довольная проведенным днем Ольга. – Я все внимание сконцентрировала на вашем отце, но, видимо, и вас краем зацепило.
– Я смотрю, что того отката, о котором вы говорили, не наблюдается?
– Нет, я себя нормально чувствую. Я на вашего отца не так уж много и потратилась. Не из жадности или экономии, просто ему много и не нужно. Кроме того, меня происшествие в поезде заполнило энергией под завязку. А с вами, пожалуй, и сидеть специально не придется, если учесть то, что только в этой машине мы пробудем вместе в общей сложности часа три, да еще у отца. Думаю, этого будет достаточно. Мы ведь и дальше время от времени будем встречаться? Вот и будете понемногу подпитываться. Хотя, если хотите…
– Нет, вы правы, пока воздержусь. Сейчас вас привезут домой, и отдыхайте. А на завтра запланирована поездка в ассоциацию и к портным. Хотя, если у меня получится, к вечеру съездим к еще одному человеку.
– Мне расставлять обед или вы будете только ужинать? – спросила Славиных Анна вскоре после того, как они появились дома.
– Спасибо, Аня, – ответила Ольга. – Мы наелись в гостях и поедим позже. Вы мне покажите, где у вас что, я все сделаю сама. Ну чего вы из-за такой малости будете здесь терять время?
Женщины отправились на кухню, а Игорь переоделся в халат и завалился на диван в гостиной, поджидая супругу.
– Ну что, можешь теперь сама кухарить? – спросил он, когда Ольга вернулась.
– Могу, но не буду. Раз Анне Рогожин за это деньги платит, пусть она и кухарит. А разогреть уже приготовленное не проблема.
– Не скажешь, чем занималась, когда отец Валерия Сергеевича ораторствовал? Я ведь заметил, что временами ты словно замирала, да и взгляд делался отсутствующий.
– Я, милый, настроилась на симпатию к старикану и, пока вы болтали о политике, просматривала память Занги.
– Я примерно так и подумал. Накопала что-нибудь?
– Там все очень непросто, – поморщилась Ольга. – Человек запоминает не все из увиденного, только десятую часть. Да и эти воспоминания ему по большей части недоступны. А вот я могу их посмотреть почти все. Пусть меня интересуют последние десять лет жизни моей половины. Если их просматривать в реальном времени, мне потребуется год жизни. Поэтому я листаю небольшими фрагментами, часто пропуская те куски памяти, где заведомо не может быть того, что меня интересует. Это раз в десять-двадцать ускоряет процесс, но требует большой концентрации. Чтобы не терять много времени на просмотр специально, я буду заниматься этим урывками при каждом удобном случае. Так что ты не волнуйся, если увидишь, что я изображаю статую. Пока же результатов нет, слишком мало я видела.
– Иди в спальню, переоденься, потом позовешь меня.
– Звучит очень интригующе, я пошла.
Ольга зашла в спальню и через несколько минут позвала мужа.
– И это теперь называется переодеться? – спросил он, увидев жену уже в кровати, прикрытую одеялом.
– А что не так? Не терпится меня раздеть? Так удовольствие от раздевания несовершеннолетних получают только извращенцы, а ты у нас не такой. Иди ко мне, милый, давай сегодня обойдемся без прелюдий.
Отдышавшись, она положила ему голову на грудь, немного поерзала, устраиваясь поудобнее и щекоча ему лицо волосами, сказала:
– Вот, почему так? Та Ольга после любви почти сразу же засыпала, а мне хочется опять тебя ласкать и получать в ответ ласки, или хотя бы просто на тебе полежать, как сейчас.
Она немного помолчала и добавила:
– Нет, просто лежать мне мало, хочется большего.
– Так вас же в тебе двое, – засмеялся Игорь. – И обе до любви жадные.