— Привет, Ленок. Проснулась? Будешь собираться на работу? — ласково произнес он, подбородком касаясь рук девушки, — может быть тебя отвезти?
— Нет, — усмехнулась Елена, отстранившись от отца. Затем она быстро отрезала себе колбасы, чтобы потом положить её на булку, а сверху еще и пластинку сыра и все это водрузить в микроволновку. — Я сама. Не зима ведь, не замерзну.
— Пап, — тут же встряла Надежда, — а ты Ленке-то чего привез? Ольге телефончик, мне антирадар, а ей?
— Прости меня, Ленок, — повинился Сергей, до которого только сейчас дошло, что самой любимой дочери подарок так и не купил. И ведь хотел заехать в какой-нибудь магазин и посмотреть Елене мультиварку или еще что… Ольга ему этой бытовой техникой весь мозг на прошлой неделе проела. Все хвалилась своими покупками. Вот и Елене тоже бы… правда, это получился бы подарок не ей лично, а всему семейству. Тогда…. — Купи лучше себе чего сама захочешь! — выпалил отец взрослых девиц и достал кошелек. И тут из кармана выпала золотая цепочка с красной подвеской, заканчивая фразу за него. Цепочка была золотая, а кулончик, что висел на ней, был, выполнен в форме цветка, украшенного маленькими фианитами.
— А хочешь и эту побрякушки бери! Как ты и хотела — сама прицепилась… Значит, твоё! — произнёс Сергей и вложил Елене в руку найденный подарок, а следом несколько бумажных купюр.
— Это ты купил? — ревниво поинтересовалась Надежда, подойдя к Елене и рассматривая украшение, которое по-прежнему лежало в девичьей ладони.
— Нашел, — буркнул Сергей и чувствуя неловкость, шутя прикрикнул, — ну что! Мне сегодня кто-нибудь спасибо скажет?
— Спасибо! — тут же отозвались великовозрастные девицы. Но повиснуть на шее у отца не рискнули. Постеснялась! Прижиматься развитой грудью даже к собственному родителю было несколько неловко.
Елена уехала в больницу. Подаренное украшение решила оставить на журнальном столике в своей комнате. Поначалу она хотела сразу надеть его на работу. Ведь "найденный" подарок ей действительно понравился. Но потом передумала. Если бы у нее сейчас была дневная смена или праздник какой-нибудь, 8 Марта, Новый год, чей-то день рождения. А сейчас в ночную… Все равно никто не оценит.
Мелодия звонка, установленная на телефоне на вызов матери, заставил мужчину проснуться и приподнять голову от мягкой подушки. Сегодня он с трудом помылся самостоятельно, обходясь без чьей-либо помощи. Исключительно подтягиваясь на руках и пользуясь деревянной решеткой. Устал так, что едва не упал и тем самым не испортил все труды своего лечения. Ник ненавидел себя в такие моменты, и иногда ему казалось, что это беспомощность с ним навсегда. Слишком жалостливо на него посматривала и прислуга, и порой, собственные родные. Жалость его унижала, и это раздражало неимоверно.
— Да, мам! — сонно ответил Никита. — Пришлю. Не помню, куда дел. Не волнуйся, завтра постараюсь найти. Конечно же, я понимаю, что для тебя это очень важно. Всё, целую, угу.
Недовольный и крикливый голос Юлии мог вывести из себя кого угодно. И Ник поморщился, представив, что будет, если пропажа так и не найдется. Мать к сыновьям вряд ли будет иметь претензии, а вот отцу достанется. Есть у маменьки такой пунктик, отца при случае пытаться повоспитывать. Именно пытаться, потому что Никонов-старший на подобную провокацию никогда не покупался, и заканчивалось это всегда грандиозным скандалом с посылами на все буквы алфавита. Жестко, но зато доходчиво.
Ник бросил телефонную трубку и повернулся на бок. Он слышал, как подъехала машина отца, как хлопнула входная дверь, но спускаться к нему не стал, поздно уже.
А на другое утро дом гудел, наполненный поисками и крепкими словечками. Но начиналось все вполне мирно. Едва проснувшись, мужское население спустилось к завтраку в обновленную столовую. Михаил Алексеевич с удовольствием уселся за новый стол, выполненный исключительно в классических традициях.
— Вот это стол, я понимаю. А то этот, с человеческими ногами. И думай, чего у него еще там может висеть. Как Буратина какая-нибудь.
— Пап, — Обратился Никита к отцу, не желая дожидаться окончания завтрака. Да и одно другому не мешает. — Ты случайно не видел украшение матери? То, что у меня в комнате на шее у Афины висело?
На что сам Михаил Алексеевич удивленно приподнял правую бровь, а затем нахмурился.
— Это та вещица, что на статуэтке у тебя висела?
— Она самая, — согласился Ник.
— Домработницу спросил? — поинтересовался Никонов-старший, старательно намазывая себе бутерброд сливочным маслицем, затем распределяя по нему печень трески.. — Может пыль стирала и куда-нибудь сунула. Мои очки, помнишь, сколько времени искали..