А Вовка сидел в коридоре на полу и головой крутил. Видимо, папу ищет.
- Ушел твой папа. Взял и ушел. А ты ползи теперь на кухню, творог будем есть. Ты наверно голодный, по всему городу носились, няню искали.
Но на кухню Вовка не спешил. Схватил мои новые босоножки, розовые, обильно стразами украшенные. И в рот потянул.
- У тебя хороший вкус, детка. Они мне тоже очень нравятся, и делиться я не хочу. Отдай, и разойдемся по-хорошему.
Отобрала у него обувку, и понесла умываться. Он все также норовил выскользнуть из рук, но я уже знала, чего ожидать и не так боялась. Стульчика у меня детского не было, пришлось кормить, усадив на колени. Вовка и правда был очень голоден, заранее открывал рот, и так сидел, как воробышек в гнезде, в ожидании мамки. Затем с удовольствием попил сока.
Далее мы с ним ладили прекрасно - я просто давала ему все, что он захочет, и следила, чтобы он это не съел. Правда, через некоторое время он начал хныкать, и делать попытки избавить себя от одежды - пора менять памперс похоже. Я поставила его прямо в ванну, он цепко держался за бортики, и стянула с него одежку. Подгузник был предсказуемо полон, я, стараясь не морщиться, отправила его в мусорное ведро, и хорошенечко полила попку из душа. Правда, в процессе он вымок полностью - купаться ему явно нравилось. Я вымокла за компанию.
Чистенький и одетый ребенок лежал на моих руках и сосал смесь из бутылочки. Он внимательно на меня смотрел, не отрываясь и даже почти не моргая. А по моим щекам безостановочно катились слезы - как же я ненавидела его отца в эту минуту. Наконец глазки его стали закрываться, дыхание выровнялось, и соска выскользнула изо рта. На мгновение, не удержавшись, я прижалась к нему, вдохнула его запах - неповторимый, детский. И уложила его посреди своей постели, сама легла рядом с книгой, поминутно на него поглядывая.
Если сначала он показался мне покладистым ребенком, позже я свое мнение переменила. Проснувшись, он долго плакал, не хотел ко мне на руки, отталкивал меня.
- Да, я знаю, что я не твоя мама! Может, даже ты ненавидишь меня, просто сказать не можешь. Но нам осталось два часа, давай проведем их мирно!
То ли Вовка был сговорчивым, то ли боги услышали мои молитвы, но ребенок угомонился. К тому времени как пришел Лешка, мы если не привыкли друг к другу, то примирились с этим.
Лешка держал сына на руках, я собирала его вещи. Ходила по комнате и чувствовала, как муж, бывший, не отрываясь следит за мной взглядом.
- Все вроде сложила. Идите. Пока Вовка! – помахала я ребенку рукой. А Лешка вдруг посадил его на пол, обнял и поцеловал меня. А я глупая, ответила.
-Спасибо, - шепнул мне в волосы, и ушел.
А я пошла в комнату, и бросилась на постель. Заметила под подушкой маленький полосатый носочек и разревелась. Ну до чего же я много плачу, самой стыдно.
Когда ночью Лешка постучал, я его пустила. Бранила, кляла себя, бесполезно.
- Люблю тебя, – говорил ночью он, лениво перебирая мои волосы. – Так люблю, что сам боюсь. А еще сильнее боюсь, что не простишь, и сам себя простить не могу. Запутался.
А я молчала. Пусть говорит. Неизвестно, что будущее нам готовит, быть может, через несколько лет я буду вспоминать эту ночь, как лучшее, что со мной было.
Так время и потянулось. Лето уже грозило закончиться. Я регулярно нянькала Вовку, интересно, как его мама на это реагирует? По ночам пускала его беспутного папашу, чтобы утром выпроводить вновь. Как ни старалась, в квартире появились их вещи. Словно они тут живут. На кухне стоял детский стульчик, в ванной на полочке Лешкин бритвенный станок. То тут, то там валялись игрушки, в машинку прокрались мужские носки. Когда Инна выписалась, мне было тяжело, я так привыкла к этой иллюзии настоящей семейной жизни. Я, Лешка, и Вовка.
- Ну чего ты, милая. Все же налаживается потихоньку, – уговаривал меня Лешка.
- Это у тебя налаживается. У меня жизнь - отвратней некуда. Уходи, пожалуйста.
И вновь его гнала. Сама не понимала, чего хочу. Он уговаривал, кричал, ругался. Один раз опять ночевал под дверью, мое сердце не дрогнуло.
- Уходи. Уходи. Уходи, – твердила я, как заведенная.
Перестала печь, с трудом заставляла себя ходить в школу.
- Анютка, ты себя доводишь, - причитала испуганная мама. Она, видимо, боялась, что я окунусь в то же состояние, что и после развода. - Поедом ешь. Я только обрадовалась, что все налаживается!