-- Ну что, касатики, хорошо к празднику подготовились? – нежно спросила старая няня.
-- Да что мы можем, нянюшка, взрослые все за нас делают. А на кухню сегодня даже не пустили! – обижено отозвалась девочка.
-- Ну что ты, милая. Я совсем не об этом! – нянюшка погладила Дашу по голове сморщенными руками. – К празднику как готовятся? Подарки всем припасают…
-- А, так вот что! Так это мы давно. – не утерпел Коля, за что заработал суровый взгляд Карловича. Дядька сильно не любил, когда перебивали. Будет теперь Коле лекция о манерах на ночь…
– Иш, какой прыткий! – няня добродушно всплеснула руками. – А я не о том толкую. Подарки родным – дело понятное. А что вы приготовили Младенцу Христу?
Коля с Дашей изумленно переглянулись. Как же это не пришло им в голову, ведь на день рождения всегда дарят подарки.
-- Что же можно подарить самому Богу? – прошептал мальчик недоуменно. – У него же все и так есть!
-- А ты сделай что-нибудь доброе, прости обидчика, помоги несчастному. Ежели сам кого обидел, прощения испроси, – улыбнулась няня.
Они пожелали друг другу «Ангела ко сну» и разошлись по комнатам. Лежа в постели Коля никак не мог сообразить, что же ему предпринять. Даше хорошо, она жалостливая, всех утешит, никому слова грубого не скажет. А что делать ему? Особенно несчастных Коля не знал, а обидчики – Коля стал припоминать, с кем крупно повздорил или подрался в гимназии – с ними, вроде бы, все улажено. И тут он вспомнил, что вместе с товарищами подсмеивался над Фомушкой, сыном сапожника. Тот подрабатывал чистильщиком обуви как раз напротив окон класса Коли. На переменах ребята открывали окно и выкрикивали мальчику всякие обидные вещи. Но Николаю удалось перещеголять всех, чем он несказанно гордился. Когда Коля впервые звонко выкрикнул «гуталиновый заморыш» в адрес Фомушки, мальчик вздрогнул и поднял голову. До этого он полностью игнорировал выкрики «богатеньких гимназистов». А теперь, слыша многоголосый злой смех, Фома смотрел на них с обидой и возмущением. Смуглый и черноволосый, тщедушный, весь вымазанный гуталином, он вызывал у приятелей Коли лишь брезгливость и впрямь глядел заморышем. Стоит ли говорить, что с того дня вся гимназия звала его «гуталиновым заморышем», и никак иначе. Колю уважительно хлопали по плечу, а ребята из старших классов здоровались теперь с ним как с равным. Один Фомушка смотрел зло и запальчиво грозил Николаю худым кулачком, чем вызывал еще больший хохот гимназистов.
«А ведь это очень дурно! – подумалось Коле. – Все теперь смеются над ним еще сильнее, а я и рад, что прославился. Как же гадко!» -- никогда еще мальчик не осознавал собственную несправедливость так остро. К Фомушке он относился, скорее, безразлично, чем неприязненно. И зачем тогда эти злые слова? Сын сапожника теперь работать спокойно не может. А их семья бедна. Времени что-то изменить почти не оставалось. Завтра сочельник, а потом долгие святочные каникулы.
-- Николенька, голубчик, хватит возиться. Спи ужо, -- пробасил Никита Карлович, зевая. Он надел свой неизменный сонный колпак и лег в кровать за ширмой. Как бы хотелось Коле последовать его совету и провалиться в покойный, глубокий сон. Но нет! Полночи Коля проворочался с боку на бок, мысли его, хоть постепенно и отдавались во власть сна, но не переставали тревожить. Вот он видит гимназию с улицы, где обыкновенно стоит Фомушка. Из окон классов выглядывают ребята. Все они что-то зло кричат ему, смеются. Коля один против всех. Ему обидно и неприятно, за что с ним так? Ведь они даже не знакомы, почему все гимназисты его так ненавидят? «Толстый слюнтяй!» -- кричит кто-то под взрыв общего хохота. Коля глотает слезы обиды, грозит кулаком и хочет уйти, но не может. Слова эти больно ранят, вызывая и жалось к самому себе, и злобу на обидчиков. Когда-то давно его так обзывала кузина Софи. Задыхаясь, Коля проснулся и долго еще сидел в сумерках на постели. За ширмой мерно храпел Карлович.
И вот теперь, прослушав с десяток святочных историй, мальчик, наконец, понял, что же нужно сделать.
3.
-- Николай Степаныч, да что ж ты, касатик, сидишь! Все уже в экипаж лезут ко всенощной ехать, а ты как нехристь какой, еще и не одет! – изумлению Карловича не было предела. Для наглядности он всплеснул пухловатыми руками и заметался по комнате в поисках Колиных вещей. Решительность овладела мальчиком настолько, что, раздумывая как лучше воплотить свой план в жизнь, Николай пропустил момент сборов. Поспешно одевшись при помощи бурчащего дядьки, мальчик живо выскочил на улицу.