— Вот именно.
— А сколько мы уже идём? — поинтересовалась Виола. — Розанчик, который час?
Паж достал часы, и глаза его удивлённо округлились:
— Уже вечер, половина шестого. Мы долго просидели в пещере.
— Да уж, — кивнул Гиацинт. — А идём минут пятнадцать-двадцать, не больше. Кстати, заведи часы. Они у нас единственные?
— Нет, — Джордано достал из кармана круглые открытые часы на цепочке. — У меня есть, — он с ожесточением потряс их, — То есть, были! Песок попал, когда лазил наверх.
— Жаль. Хорошо, хоть одни есть. — Гиацинт окликнул Розанчика, немного ушедшего вперёд. — Слышишь, за часы отвечаешь головой!
— Угу, — кивнул паж. Друзья остановились. Розанчик передал факел Виоле и заводил часы. — Твои-то где? Ведь вы у нас, граф, всю жизнь были справочником точного времени. Где ж именной хронометр с музыкой?
Гиацинт вздохнул:
— Глупый вопрос. У Тацетты, конечно. Если Неро` себе не забрал.
— Прости.
Граф сделал прощающий жест:
— Нашёл о чём горевать. Хотя, жалко, там вот такой изумруд был на крышке! — Он сцепил пальцы в кольцо, преувеличенно показывая размер пропавшего изумруда.
Джордано засмеялся:
— Это ужасно, но часы у нас действительно одни. Что делать, если остановятся?
— Ничего страшного, — откликнулась Виола. — Пусть Розанчик засечёт время, за сколько сгорит эта штука, — она показала на факел. — Мы и так знаем, что ее хватает больше, чем на три часа. Так что, когда останемся без часов, светильник типа "Эфедра" к вашим услугам.
— Почему "Эфедра"? — удивился Джордано. — Принято называть по имени изобретателя: "Виолетта" или "Ориенталь-2", их же два.
— Нет уж! — возразила Виола. — "Ориенталь-2", это мы с Гиацинтом, а он к изобретению не имеет никакого отношения!
— Полностью признаю! — "сдался" муж, подняв ладонь. — Горит же "Эфедра", крем, то есть. Пусть так и называется, раз это желание автора.
— Мадам Изобретатель! — Розанчик забрал новоокрещённую "Эфедру" у Виолы и спрятал часы во внутренний карман камзола. — Чем болтать зря, идёмте лучше вперёд.
— А ты не согласен с названием? — спросил Джордано.
Паж непонимающе качнул головой к плечу:
— Какая разница, как называть? Главное, штука хорошая, светит долго. У нас нет других забот, кроме этой ерунды? По мне, пусть будет "Эфедра".
— Пусть будет, — кивнул Гиацинт. — Название греческое, подходящее для лабиринтов. Выберемся, оформим патент на изобретение. Хочешь?
Виола задиристо с вызовом кивнула:
— Хочу, представь себе! — Сделав "страшные глаза", она заявила: — Я жажду славы!!
— Да, насчёт лабиринтов, — вспомнил Розанчик. — Здесь, это, минотавры не водятся?
— Не зна-аю, — загадочно протянул Гиацинт, таким тоном, чтобы можно было понять: "Обязательно водятся". — Во всяком случае, вооружены мы куда лучше, чем Тезей.[1]
— Это наше единственное преимущество, — улыбнулся Джордано. — Ведь нити Ариадны у нас нет, а у него — была.[2]
— Зато, у нас есть "Эфедра", которая освещает путь в подземелье, — заметил Гиацинт. — И, между нами говоря, мы обязаны этим тоже одной прекрасной даме…
Виола держала мужа за руку и улыбалась. Они старались превратить этот поход под землёй в забавное приключение, а не в похоронную процессию, даже если второе ближе по смыслу.
Собственно, почему бы им не найти выход? Мальчишки в принципе не из тех, кто легко сдаётся на милость злой судьбы и не пытается выбраться из её лабиринта. А эта четвёрка тем более не собиралась впадать в отчаяние.
Сколько там той скалы! Они приблизительно знают, куда идти, не блуждают бесцельно; "Эфедра" освещает дорогу, что ещё надо для надежды? Вперёд! А плаксам не стоило выходить в море и связываться с пиратами.
.
[1] Тезей, по греческой мифологии — сын царя Эгея, проник в Критский Лабиринт и победил Минотавра: чудовище, пожиравшее людей.
[2] клубок ниток царевны Ариадны помог Тезею найти обратную дорогу из лабиринта.
31.
*****
Каменный коридор казался бесконечным. Вероятно, он всё-таки неуловимо поворачивал, а не шёл прямо на север. Вдруг, огонёк отразился от противоположной стенки. Развилка. Прямого пути дальше нет. В одну сторону — короткий тупик, другая галерея плавно изгибалась вправо.
Джордано зажёг второй факел и, оставив друзей, проверил ход. Через пять минут вернулся и развёл руками:
— Он поднимается. Да к тому же, поворачивает обратно, откуда мы пришли.
Розанчик предложил выход:
— Мы можем вернуться к тому месту, где отходил боковой ход влево. Сколько мы их насчитали, всего два?
— Да, — кивнул Гиацинт. — Вернёмся к ближайшему. Который час?
— Почти семь. Мы прошли тот коридор полчаса назад.
Они повернули обратно. Гиацинт хмурился, прикидывая, сколько времени займут поиски выхода.
Наконец, они нашли боковой коридор и спустились в него. Именно спустились, так как небольшой участок пола, футов десять, шёл с резким наклоном вниз, а потом галерея снова выравнивалась.
— Здесь бы очень не помешали ступеньки, — Гиацинт подал левую руку Виоле, чтобы не упала на спуске.
— Ещё одно доказательство, что пещеру вырубили не люди, — хмыкнул Джордано, держась за стену и осторожно спускаясь вниз. — Наверное, гоблины.
Розанчик оглянулся через плечо, крепко держа светильник и тоже цепляясь за стенку.
— Ты что! У гоблинов пещеры куда ниже!.. И не такие гладкие… — паж взвизгнул, потерял опору и скользнул вниз, как на катке. "Эфедра" кувыркнулась, упала и погасла.
— Эй, ты, великий знаток гоблинов и прочей сказочной нечисти! Зажги свет, не то мы все свалимся. Кстати, на тебя! — саркастично прозвучал в темноте голос Гиацинта.
— Счас! — Розанчик шарил по полу в поисках "Эфедры". Нервничая, он сломал и сжёг впустую несколько спичек, прежде чем удалось снова зажечь огонь.
— Часы целы? — Джордано тоже съехал по склону. Розанчик схватился за карман:
— Да! И "Флорес", слава Богу, тоже.
— Кто??! — не поверила Виола. — Ты потащил с собой это чучело?
— А чё такого? Она всё время со мной, на счастье.
— И он после этого спрашивает, есть ли здесь минотавры! — хмыкнул, подойдя к ним, Гиацинт. — Да от твоей химеры они все разбегутся дальше Австралии! — И добавил серьёзно: — В следующий раз будь осторожней. В пещере пять спичек — это немало.
Дальше ход шёл почти горизонтально, идти стало несложно. Труднее было определить направление: галерея разделялась на ходы и петляла, словно её вырыл взбесившийся крот. Они старались не сворачивать в боковые переходы, тем более что убедились на опыте: это будет либо тупик, либо "меандр", который снова, покружив, вернётся в основную галерею. Метки на стенах их вполне убедили не пытаться сократить путь, сворачивая, как казалось, прямо к цели.
— Чушь! — возмутилась Виола, в очередной раз осветив факелом свою отметку — латинское "V" на стенке. (Они ставили разные метки, не только стрелочки, чтобы не спутать многочисленные ходы). — Кошмар, а не катакомбы! Надо идти вправо, чтобы повернуть налево.
— Как в Зазеркалье, — Гиацинт находил, что на устройстве пещеры определённо повлияло вмешательство Льюиса Кэрролла, математика и одновременно, автора знаменитых приключений Алисы.
Они попадали в эту проклятую галерею снова и снова. Даже если никуда не сворачивали, она сама закручивалась кольцом и выводила их после блуждания по переходам в нескольких метрах от того места, где они прошли полчаса назад.
— Так, давайте свернём в самый-самый противоположный нашему движению боковой коридор, — предложил Джордано, устав бороться с логикой пещеры. — Терять, по-моему, уже нечего.
— Давай, попробуем, — они углубились в коридор, ведущий параллельно галерее, но в обратную сторону.
Была очередь Виолы нести факел. Пройдя какой-то поворот, она присела и замахала им: