Омела посмотрела на них, сперва на одного, потом на другого. Обернулась к Гиацинту.
— Папа, это твой друг?
— Да, золотце.
— Лучший друг, — строго уточнил Натал, с интересом разглядывая её.
— Я так и поняла. — Омела о чём-то сосредоточенно размышляла: — Значит, тебя не убили?
Он усмехнулся:
— Нет, как видишь. Тебя как зовут?
— Омела Ориенталь.
— Боже, как официально! — Нат перевел искрящийся иронией взгляд на Гиацинта. Тот нахмурился:
— Ты мне глазки не строй! Я ж говорю, моя дочка!
— Да я вижу, вижу. Омела, ты как, очень вредная девочка?
Она сморщила нос:
— Не очень. Так, самую малость. — (Оглянулась на Гиацинта). — Папа, он — такой же крокодил, как и ты?
— Что ты, он значительно крокодилистее, — однозначно ответил Гиацинт.
— Чего? — не понял Натал.
Граф сделал успокаивающий жест:
— Я тебе потом объясню.
Омела подошла к новому знакомому. Он сидел на низкой скамейке, но Омеле всё равно пришлось смотреть вверх, чтобы разговаривать с ним. Выбрав его колено как удобную опору, она взялась за него.
— А ты можешь поднять меня одной рукой? — тоном вызова спросила она.
Натал поставил пустой стакан на крышку ящика.
— Ну, могу. А очень надо?
Его тон ясно свидетельствовал, чтобы встать, ему понадобится достаточно весомый аргумент.
— Очень, — Омела привстала на цыпочки, держась за его колено и доверительно сообщила: — Понимаешь, с высоты открывается такой вид…
Нат нашёл аргумент вполне убедительным. Он встал, подхватил Омелу правой рукой, как пушинку, и закружил в воздухе. Потом поднял повыше и посадил к себе на плечо.
Девочка нашла, что вид оттуда очень даже ничего и высота два с половиной метра — её любимая высота. Натал снисходительно усмехнулся:
— Можешь даже встать в полный рост, если хочешь. Будет — три метра.
— Старик, прекрати, — сказал Гиацинт. — Свалится ещё!
— Чего вдруг? — Натал двинул плечом, как обычно, выражая недоумение. То, что на этом плече сидела Омелка, его движению помешало не больше, чем если бы вместо шестилетней девочки Нат держал маленькую обезьянку.
Крепко держась за его руку, Омела встала в полный рост и взвизгнула от восторга. Видимо, она установила новый рекорд высоты, намного превосходящий все, известные ей до сих пор.
Натал вернулся вместе с ней к своему месту за столиком и сел, а Омела слезла вниз, поставив ножки в красных башмачках на его согнутое колено, как на ступеньку. А потом спрыгнула на палубу.
При этом (Гиацинт был уверен, доченька сделала это нарочно!) она скользнула рукой по груди Натала и зацепила раны от когтей волка. Тут же обернулась и обеспокоено воскликнула:
— Ой, тебе больно?
— Нет, — усмехнулся Натал. — Это просто царапина, ерунда.
Омела очень пристально посмотрела на него. Потом спросила:
— А тебя как зовут?
— Натал Кливи`.
— "Дядя" или так?
Натал серьёзно нахмурил чёрные брови:
— Можно "так".
— Ну и хорошо, — Омела снова вцепилась в его колено, не желая "выпускать из рук" новую игрушку. — А кто тебя поцарапал?
— Дикий зверь.
— А какой?
— Волк.
Омела сочувственно погладила его по рукаву красной рубашки.
— Он не прав, тебя надо беречь! — изрекла она. С явной неохотой оторвалась от него, отошла и помахала ручкой: — Ещё увидимся!
Она скрылась за дверью каюты. Натал проводил её взглядом.
— Ну как? — осведомился граф. — Хороша`?
— Мда… Похожа на Амариллис в детстве. И на тебя.
Гиацинт улыбнулся, передразнивая любимую фразу Омелы:
— Ну и хорошо.
Они не думали о грустном. К чему? Жизнь прекрасна, когда она есть; этот день ещё не исчерпал все свои сюрпризы и впереди, они надеялись, ждали новые встречи.
55. Возвращение капитана
.
К полудню "Сирена" шла недалеко от Виго — испанского порта вблизи границы с Португалией. До него оставалось около двадцати миль.
Берег, изрезанный бухтами удобными для стоянки кораблей, змеился вдали. Яхта шла медленно, надеясь заметить в одной из бухт стоящий на якоре "Дельфиниум". Но яхты нигде не наблюдалось, хотя, по их расчётам, "Дельфиниум" уже три дня назад мог появиться в виду Сен-Тюлип. Что-то случилось…
Не только хозяева пропавшей яхты, все находящиеся на борту "Сирены" беспокойно приглядывались к каждой щели в прибрежных скалах. Куда он делся? Не могла же яхта пропасть бесследно. Тревога как кислота разъедала их сердца.
Шторм?
Не может быть. На Азорах сейчас антициклон, а на Средиземном море штормы редки, особенно летом… Но бывают же. И потом, уже август — врата осени. Нет, пусть шторм, но "Дельфиниум" прекрасное судно, малыш уже доказал, что умеет бороться с волнами и бурей. Что же тогда?
Пираты?
В районе Гибралтара всегда неспокойно: рядом Африка… И Кадисский залив на пограничном участке с Португалией пользуется славой пиратского гнезда. Опять же, рядом марокканский Танжер и места отличные для засады и внезапного нападения с моря. Берега слишком близко, а "Дельфиниум", бесспорно, держится недалеко от берега. Они сами приказывали Баобабу не уходить в открытое море.
Неужели на яхту напали пираты? Она достаточно быстроходна, чтобы уйти от погони. Но если ночью, внезапно…
Какие только мысли не приходили в головы, когда обшарив внимательным взглядом много миль берега, они нигде не нашли следов пребывания их судна.
Кораблекрушение?
Но где же люди? Они бы не рискнули пойти в глубь страны, ждали где-то на берегу, надеясь поймать проходящий корабль.
Может быть…?
Нет, лучше не думать о всяких ужасах, яхта должна быть где-то здесь. Даже если она разбилась ночью о скалы, то обломки волны выбросили бы на берег. Хоть щепки!
Но берега оставались безлюдны и даже тени корабля они не встретили до двенадцати часов дня.
*****
К полудню прямо против них, на склоне расположилось селение в устье небольшой речки. Поля, засаженные кукурузой, редкие зелёные рощи тополей и олив.
Капитан О`Хризантем, в связи со значительно возросшим числом пассажиров "Сирены", решил пополнить запасы пресной воды и продуктов. Они ведь рассчитывали пристать к берегу ещё возле Сен-Тюлип.
Скарлет, Виола и Шиповничек, вместе с несколькими матросами "Сирены" и Люцерной пошли в селение.
Натал и Гиацинт бродили по берегу, рассказывая друг другу о происшедшем за эти дни по разную сторону бортов "Геснера". Омела собиралась остаться с ними, но, подумав, отправилась в посёлок вместе со своей неизменной няней Шиповничек.
— Глянь, какие! — Натал имел в виду удаляющихся дамочек. — Две принцессы пошли, каждая со своей фрейлиной!
Гиацинт молча кивнул и, сунув руки в карманы, смотрел на воду.
Джордано и Розанчик тоже крутились на берегу, но потом исчезли. Они поднимались на высокий холм, поросший травой и редкими кустами боярышника и тёрна.
— Нет, это обязательно, лезть неизвестно куда, неизвестно зачем?! — пыхтя, возмущался Розанчик, не поспевая за другом. — Так уж необходимо нам, только выбравшись из глубоких пещер, сразу взбираться на гору аж до неба?
— Необходимо, — Джордано подал руку Розанчику и слегка сбавил шаг. — Не лезть же мне одному!
— Чего тебя вообще сюда понесло? — сердито спросил паж, цепляясь полой и так изрядно потрёпанного камзола за колючки терновника. — Да что ж такое! — он рванул полу, оставив на кусте лепесток ткани. — Чего тебе не сиделось внизу?
Джордано вздохнул:
— А что там делать? Отсюда, если влезем, мы увидим соседнюю бухту, а может и дальше часть берега. Вдруг заметим где-нибудь мачты…
— А! Так бы и сказал сразу! — понял наконец Розанчик и тоже помрачнел: — Джордано, как думаешь, куда он мог деться?
Граф Георгин сердито тряхнул волосами:
— Почём я знаю?! Мог-то — куда угодно, а вот куда делся? Я просто не в состоянии сидеть и думать об этом, лучше лезть куда-нибудь вперёд.