— Пожалуй, — согласился Розанчик и тут же споткнулся о торчащий из земли корень.
Друзья оглянулись и посмотрели вниз. У подножия холма качалась на волнах яхта.
"Сирена" казалась сверху такой маленькой, словно золотистый цветок крокуса или как лепесток жёлтой кувшинки, потому что на целую кувшинку её не хватало.
Горизонт отодвинулся далеко-далеко, но по-прежнему оставался пустынен. Мальчишки со вздохом побрели на вершину холма. Она зеленела совсем рядом.
Взобравшись на довольно большую, заросшую боярышником площадку, где среди поблекшей от жары травы торчали серые мшистые камни, друзья подошли к её противоположному краю, откуда открывался вид дальше на берег.
У них закружилась голова: внизу стояла на якоре яхта. Паж и флорентиец хмуро посмотрели друг на друга, выясняя, кто именно из них сошёл с ума. Но по своим встретившимся взглядам, поняли, что жертвой галлюцинации стали оба. Нет, это точно противоположный край холма, никакого селения впереди нет, а среди густой зелени, спускающейся до самого края скалы над водой, растут две мачты.
"Дельфиниум" невинно покачивался на волнах, будто не понимая, чем вызвано недоумение двух молодых людей глазеющих на него сверху. Ну, здесь он, здесь, а что вас, собственно, удивляет?
Осторожно отойдя от края, несколько раз оглянувшись, чтобы убедиться, не исчезла ли яхта, друзья секунду постояли на вершине холма и помчались вниз, прыгая по камням и рискуя свернуть себе шеи. Уже сбегая по тропинке последние метры до берега, они увидели возвращающихся из посёлка.
Джордано замахал им и, забыв, что надо смотреть под ноги, упал и проехал пару футов на коленях. Виола заметила поспешное и явно радостное приближение, бросила Омелу и уже мчалась к ним.
Розанчик и Джордано объявили об удивительном открытии: они сбивчиво рассказали, что по ту сторону мыса стоит на якоре яхта, вне сомнений — "Дельфиниум".
Обойти мыс по суше невозможно: он круто обрывался и уходил под воду, и вокруг него — достаточно глубоко, судя по цвету воды. Имея в своём распоряжении корабль, пускаться вплавь нет смысла, но ждать возвращения Шафрана и партии матросов, ушедших за водой, они не собирались.
— Вернёмся в полном антураже! — усмехнулся Гиацинт, спуская, вернее, сбрасывая с борта их личную шлюпку.
— И прекрасно, — Виола уселась на передней банке и распустила волосы для большего сходства с той Виолой, которая неделю назад покидала Барселону, уводя в горы свой отряд. — Если Баобаб увидит нас на чужой яхте, сочтёт ренегатами! Мы должны вернуться с шиком, как короли-изгнанники, на захваченной у бандитов лодке, но целыми и невредимыми.
— Не все, — заметил Натал, уступая Люцерне место на вёслах.
Ещё трое солдат сели на вёсла — один в паре с Люцерной и двое на соседней скамейке, ведь шлюпка рассчитана на четыре весла. Гиацинт занял своё место у рулевого весла, но четвёртый солдат — ефрейтор Чепрэссо,[1] покачав головой, молча потянул руку к веслу.
Граф уступил ему руль, понимая, что сейчас его удел — нервничать и ждать радостной встречи с друзьями, а шлюпку прекрасно могут вести другие.
.
[1] Cepresso — кипарис (ит.)
56.
Рванувшись с места, они обошли "Сирену", и дружные взмахи вёсел снова отсчитывали секунды до взрыва, такова уж судьба "геснеровской" шлюпки. Но теперь погибнуть и сгореть синим пламенем должна разлука, а это куда приятнее, чем гибель корабля.
Через десять минут они миновали выдающийся в море скалистый мыс и увидели совсем близко корабль в бухте. С бешеной скоростью колотя вёслами, они пошли на абордаж "Дельфиниума". Их заметили с борта и взволнованно следили за приближением.
Команда не вся находилась на борту, их встречали только вахтенные матросы и Кориандр, радостно машущий обеими руками в знак приветствия.
Омела очень просила взять её с собой и теперь была единственной незнакомкой в быстро приближающейся шлюпке. Она ревниво смотрела на Кориандра, считая, что имеет право быть единственным ребёнком на любом корабле.
На носу яхты спустили трап. Джордано и Розанчик первыми влезли на палубу. Вообще, возвращение хозяев встречали тихо, без криков "ура!" и "какое счастье, вы вернулись!"
Боцман Адансон также был на палубе. Рядом с ним, вполоборота к трапу стоял широкоплечий седой моряк в тельняшке. Он обернулся, встречая Виолу, и друзья увидели на бронзовом загорелом лице ясно-голубые глаза и серебряные усы и бороду благородного Червового Короля. Гиацинт, в тот момент поднимавшийся по трапу, чуть не грохнулся за борт, но к счастью успел вцепиться левой рукой за перила:
— Папа?!!
С трудом веря своим глазам, он перебрался на палубу и подошёл к отцу. Они молча порывисто обнялись. Положив ладони сыну на плечи, герцог отстранил его и, посмотрев на своего слишком взрослого мальчишку долгим взглядом, снова прижал к груди.
Стоя напротив отца и криво усмехнувшись сквозь слёзы, Гиацинт покачал головой:
— Па, ну непутёвые дети бывают, я — пример, но ты сейчас на кого похож?
— На того, у кого сын пират и бродяга, — вернул ему усмешку герцог. — То есть, на твоего отца, мой мальчик. Мне не идёт эта роль?
— Напротив, очень идёт, — Гиацинт обвёл взглядом мощную фигуру отца с рельефно выступающими мускулами, подчёркнутыми тельняшкой. — Я тебя таким давно не видел. — Он шмыгнул носом, прогоняя слёзы. — По какому случаю ты в карнавальном костюме?
Герцог засмеялся:
— В отличие от тебя, я на такие мистификации не способен. Однако вы с Виолой нас бросили, прихватив ещё пару матросов, вот Баобабу и пришлось принять в команду меня и Амариллис, а то рук не хватает.
— Тебя и кого? — Гиацинт думал, что ему послышалось.
— Меня! Кого же ещё? — ответил сверху звонкий насмешливый голос. Амариллис, легко спустившись по вантам, спрыгнула перед ними на палубу.
Виола кинулась обнимать подружку, Гиацинт — также; Амариллис смеясь целовала их обоих, обнимая изо всех сил и плача от радости. Потом подошла к Наталу и, смерив его взглядом, горестно вздохнула, мол, что с тебя взять братец?
Он молча двинул плечом и бровью: "Какой есть".
Амариллис не выдержала, заревела и уткнулась головой ему в грудь. Не чувствуя ран, он подхватил её на руки, нежно прижал к плечу, поднял её лицо за подбородок, заглянул в глаза и поцеловал дважды, осушая слезы.
— Откуда ты взялся на мою голову, — хлюпая носом и сердито отворачиваясь, ворчала Амариллис, будто это она была старшей сестрой: — Разбойник с большой дороги!
— Я тебе шкуру волка подарю, — дрогнувшим голосом пообещал Натал. — Только не плачь…
Виола обнимала Баобаба, Гиацинт наоборот, боялся к нему подойти, ловя взгляд "крёстного" на своей правой руке. Адансон укоризненно посматривал на него. Гиацинт глазами изображал раскаяние: "Так получилось! Я тут ни при чём".
Виола рассеянно оглядывалась по сторонам, искала свою мать и сестру, но Матиола и Фиалка куда-то пропали. Их не было среди встречающих. Боцман объяснил, что вместе с остальными ребятами из команды, они ушли в посёлок за продуктами и скоро вернутся.
— Что, мадам маркиза тоже научилась в наше отсутствие драить палубу и бегать по вантам? — поинтересовался Гиацинт.
— Что ты, сынок. Матиоле куда больше нравится стоять у штурвала. Клевер уверяет, она прекрасно справляется с обязанностями рулевого.
— Господи! — ужаснулся Гиацинт. — Как "малыш" до сих пор цел? Ей-Богу, папа, это первый и последний раз, когда я оставил вас одних на яхте! И то, не по своей воле. Вы прямо как дети, отвернись на секунду — обязательно что-нибудь придумают… небезопасное для окружающих. Ой, где же она? — он вспомнил про Омелу и оглядывался в поисках девочки.
Малышка спокойно сидела боком на леерном ограждении и с высоты наблюдала за оживлением, царящим на борту. Увидев, что Гиацинт ищет её, Омела спрыгнула на палубу и подошла к ним.