— Здрасьте, — кивнула она герцогу Провансальскому и изобразила придворный реверанс, как учила Шиповничек.
Он приветливо улыбнулся:
— Это чья такая красавица?
Сын тяжело вздохнул:
— Наша, папа. Познакомься, это твоя внучка.
— Как это понять? — нахмурился герцог, не уловив смысл шутки.
— Так, как я сказал. Она нам с Виолой — дочка, стало быть, тебе — внучка.
— Месье, вы мой дедушка? — Омела подозрительно разглядывала седого высокого моряка. Он нахмурился:
— Видимо, да… А откуда ты взялась, малышка?
— Из Сен-Тюлип.
— Я тебе потом всё расскажу, — устало пообещал Гиацинт. — Как думаешь, мама обрадуется?
— Вероятно. Она же всегда принимает твою сторону. А вот мадам маркиза, боюсь, будет очень удивлена, что так вдруг стала бабушкой.
57.
Омела, уверившись, что её удочерение законно, поскольку новая семья принадлежит к морской династии так же и даже больше, чем прежние, успокоилась на этот счёт и вприпрыжку поскакала осматривать свои новые владения. Почти снисходительно посмотрела на Кориандра, раскрывшего от удивления рот и наблюдавшего за ней. Малышка была уже не против, чтобы он оказался её братом. Но если мальчик не претендует на родство, тем лучше. Она будет единственной хозяйкой этого корабля.
Куда с большим интересом, даже с надеждой она взирала на Баобаба. Виола с мужем стояли возле боцмана и оживлённо беседовали. Она в раздумье сравнивала боцмана с герцогом.
Нет слов, папа Гиацинта очень красивый и сильный и, похоже, будет её любить. Он похож на доброго короля из сказки, не какой-нибудь там Артур с круглым столом, а из тех, у кого обязательно есть маленькая хорошенькая дочка-принцесса. Омела бы согласилась на эту роль, пожалуй да… Только упаси Бог таких королей потом жениться на злых мачехах, не то плохо придётся принцессе! Нет, ну этот дедушка смог бы её защитить, он — сильный. Но Баобаб…
Да, боцман ей тоже нравится, тем более что совершенно ясно: он вообще не способен жениться ни на какой мачехе. Правда, он похож больше на домового, чем на короля, но тоже неплохо.
За последние дни Омела убедилась, что рыжим совсем не чужда страсть к морским путешествиям. Море их любит. Вот капитан Шафран — какой красавец! Теперь этот симпатичный боцман, которого и зовут так смешно: Баобаб. Люцерна вон, тоже рыжий, а вполне ничего парень, опять же — она сама…
"Нет, здесь жить можно", — решила Омела, любовно глядя на Баобаба. Уловив из уст Гиацинта обращение "крёстный", сказанное покаянным тоном, девочка решила, что два дедушки ей совсем не помешают. Чем больше, тем лучше!
Пора было появиться бабушке.
"Сирена" вынырнула из-за мыса и подошла к ним. Оказалось, Матиола и Фиалка заметили её, возвращаясь из деревни, и столкнулись с принцессой Скарлет.
Маркиза много лет служила при королевском дворе отца Скарлет, выполняя дипломатические миссии в разных странах. Принцесса радостно пригласила их на свою яхту и сообщила Матиоле, что та всего на несколько минут разминулась с возвращающимися из Сен-Тюлип дочкой и зятем. Прихватив всю команду "Дельфиниума", они отправились в гости "к соседям" на другую сторону мыса.
Принцесса и её жених по дороге рассказывали новости. Шиповничек не удержавшись, сообщила Фиалке, что на "Дельфиниуме" их ждёт одна маленькая рыжая девочка…
Сестра Триколор очень хотела посмотреть на реакцию матери, но вспомнив о долге христианского милосердия, предупредила её и была вознаграждена. Удивление остальных не поддавалось описанию, когда перейдя на палубу "Дельфиниума", после бесконечных объятий и поцелуев, маркиза сама подошла к внучке и заявила:
— Я твоя бабушка, золотце. Скажи, тебя не обижали эти бандиты? — (Красноречиво кивнула на Виолу и Гиацинта, застывших неподалёку). — Ты мне расскажешь, как они себя вели, правда? И если что, я разберусь… — Маркиза, угрожающе сдвинув брови, сжала кулак и показала "бандитам".
Омела просияла:
— Да, бабушка! Я тебе всё-всё расскажу.
— Я так и знал! — уронил Гиацинт. Жена вздохнула:
— Влипли. Теперь она всё расскажет мамочке. И как я у неё зеркало забрать хотела, и как конфет сегодня в посёлке не купила, и как ты её "кенгуру" дразнил и хотел отправить на корабль, чтоб она взорвалась, лишь бы не брать с собой…
— Да уж, — вздохнул граф. — И в Робинзона мы с ней толком не поиграли, и вообще… Я говорил, они споются!
Мальчишки: Джордано и Розанчик, волновались не меньше и также страшно удивились поведению маркизы. Заметив нахальные улыбки Фиалки Триколор и своей дорогой кузины, Розанчик понял, чем объясняется дипломатический ход "белой ладьи" Матиолы, которая пошла напрямик, сразу сказав Омеле: "Давай дружить!"
— Ну, девчонки! — обещающе зашипел Розанчик. — Я вам ещё устрою за ваши змеиные языки!
— Женская солидарность, — сочувственно изрёк Джордано. — Что с них взять, слабые они создания…
Шиповничек и Фиалка перестали хихикать и обиженно удалились, собираясь послушать обвинительную речь Омелы.
58.
*****
С "Сирены" перекинули деревянные мостки на "Дельфиниум", обе команды бегали туда-сюда, знакомясь и встречая старых друзей. Шутки, смех…
Люцерна переходил из рук в руки. Его и флорентийских солдат приветствовали как героев.
— А где же Каштан и остальные ребята? — спросил между прочим Поль Люпин. — На берегу, ждут шлюпок?
Вопрос упал в пустоту, и удивлённые взгляды обратились к Люцерне. Самый весёлый матрос "Дельфиниума" вдруг погас и даже его веснушки перестали отражать солнце.
— Да, они остались на берегу, — медленно сказал Люцерна. — На берегу Сен-Тюлип… За ними уже пришли шлюпки… из той гавани. — Он посмотрел на небо.
Матросские шапки без звука поползли вниз.
Двадцать три человека, обугленный "Геснер", девять сумасшедших дней с бесчисленными оборванными нитями и нервов, и жизней… Хорошенькая цена за небольшую очередную шалость принца. Хоть бы за последнюю! Но Чёрный Тюльпан сам потерял немало людей, первого помощника, корабль и маленькую девочку, которую любил как дочь. Он потерял ещё и шанс вернуть своих друзей и отомстить врагам и, увы, он вряд ли поэтому остановится.
Вечером катамаран "Сирена" — "Дельфиниум" снялся с якоря.
Убрав абордажные крючья и дощатый трап, соединяющий мостиком обе яхты, они вышли в море. Подальше от берегов Испании, где по углам квадратной шахматной доски полуострова стоят, нависая над морем, чёрные ладьи фортов.
"Сирена" почти пустая шла в кильватере, позади большей яхты. Кроме старшего помощника, пары матросов и рулевого на ней никого не осталось. Все прочие перешли на "Дельфиниум", где в честь возвращения капитана устраивали праздничный ужин.
За столом не было пустых мест, но в сердцах-то они остались и останутся всегда…
Когда рука об руку Гиацинт и Виола в парадных костюмах спустились в кают-компанию, команда, встав, дружно грянула:
— С возвращением… капитан!
Супруги иронично переглянулись.
— Это тебе или мне? — спросил жену Гиацинт.
— Не знаю, — Виола весело глянула на свой экипаж. — Нам…
Они в недоумении остановились по обе стороны от кресла капитана, во главе стола. Граф в раздумье почесал бровь:
— Хм, не ставить же вопрос на голосование, тем более что выберут они тебя.
Виола улыбнулась:
— Но я-то выберу тебя. Раз я здесь хозяйка, моё слово — закон.
Она склонилась в реверансе, уступая звание мужу.
Гиацинт занял место во главе стола и саркастично заметил, глядя на смиренную позу Виолы:
— Хорошенькое решение! Капитан здесь я, а командуешь ты?
— Старик, так она ж королева! — Нат галантно подал руку Виоле и проводил её до места во главе, на другом конце стола.