Натал церемонно поклонился и поцеловал даме ручку. Амариллис закатила глаза: "Боже, неужели это мой брат?"
Принцесса Скарлет смотрела этот спектакль со всё возраставшим восторгом. Наконец она светски рассмеялась:
— Теперь-то я поняла, граф, почему вы бросили нас и не хотите жить при дворе. У вас просто своё королевство — "Дельфиниум". Это нечестно!
Он улыбнулся принцессе:
— Прошу прощения, ваше высочество, но разве вы не поступили точно так же? "Сирена" великолепна и не уступает нашему королевству.
— Неправда! — обиженно протянула принцесса, пряча улыбку. — Я ради этой жизни отказалась от короны, а Виола её здесь получила!
— Совершенно справедливо, — подтвердил Шафран. — На "Сирене" командую я, а Скарлет будет только миссис О`Хризантем, не больше!
Гиацинт с сомнением покачал головой и пророчески произнёс:
— Подожди, Шафран, это вы ещё не женаты. У тебя ещё всё впереди…
Джордано весело показал на своего друга сочувственно склонившего голову:
— Прислушайтесь к совету, капитан! У него дар ясновидения и большой опыт!
Шафран благодарно кивнул и опасливо покосившись на свою принцессу, предложил тост за прекрасных дам.
— Подождите! — хрипло сказал Гиацинт и поднялся из-за стола.
Он лично налил всем присутствующим полстакана красного сухого вина из отдельно стоящих бутылок в центре стола. Так, чтоб на дне их не осталось ни капли.
Первый тост пили молча. Стоя пили испанское сухое вино, принесённое Омелой из погреба Сен-Тюлип на дорогу друзьям. После него оставалась оскомина, но на языке они её не почувствовали, слишком явным был этот привкус во всём празднике.
Поминальным салютом хлопнули бутылки весёлого шампанского и праздник снова вернулся к живым…
59. "Братство Дороги"
.
Вечером, гуляя по палубе, Гиацинт наконец спросил отца:
— Почему вы ждали нас здесь, а не возле форта?
— Да мы вас не ждали, — возразил герцог. — Мы только сюда успели добраться! Остановились взять пресной воды и через минуту должны были сниматься с якоря. Так что мы сами пошли бы навстречу "Сирене".
Сын беспокойно нахмурился:
— Что произошло? Пираты, шторм?
— Увы, всё до смешного просто: встречный ветер и задержки на таможне. Губернатор Барселоны не желал расставаться с нами, а когда Матиола настояла на немедленном отплытии, закрыл порт и арестовал нас.
Через двое суток нам это наскучило, пришлось сбежать. Мы с "супругой" отвлекали его внимание, а Баобаб, швырнув полицейских в воду, вывел "Дельфиниум" в море. А потом взял нас на борт, за несколько миль от города. — Герцог с улыбкой развёл руками: — У Матиолы дипломатическая неприкосновенность. Корабль-то ладно, а её лично губернатор задержать не имеет права. Ну, а я для него интереса тем более не представлял, пришлось разрешить нам уйти. Шлюпка ожидала нас на берегу.
Гиацинту рассказ не показался забавным:
— Ну и страна… Дикие нравы.
— Рано смеёшься, это ещё не конец, — весело сообщил герцог. — Вообрази нашу радость, когда через день на рейде Картахены нас окружила дюжина патрульных катеров и потребовала немедленно лечь в дрейф, под угрозой открыть стрельбу.
— Папа, это совсем не смешно! — вспыхнул Гиацинт. — Что им было нужно?
— Да как сказать… — герцог загадочно пригладил бороду. — Понимаешь, они сообщили, что одна очень богатая пассажирка отстала от судна и её не устраивает никакая замена, кроме нашего "Дельфиниума". Они третий день держали блокаду на много миль от порта. Это был цирк! — невозмутимо добавил он, взглядом показав на Амариллис.
Актриса слышала часть их разговора и, почувствовав, что Гиацинт сейчас бросится на неё, обернулась и сама пошла в наступление:
— А думаешь, легко было изобразить чокнутую бразильскую миллионершу, которая может купить весь этот порт со всеми его корабликами, таможней и полицией? Изобразить, чтобы поверили!
— Думаю, тебе это очень легко, — каменно возразил Гиацинт. — Ты прекрасная актриса.
Амариллис страдальчески возвела глаза к небу:
— Но они-то — жуткие зрители! Они потребовали документы, а когда я сказала, что во-первых, документы на корабле, который ушёл в Амстердам, а во-вторых, пусть откроют любую газету (я там на первой странице) и жутко оскорблённым тоном потребовала главного городского корреспондента для интервью, вот тогда они всё-таки предоставили мне гостиницу и патрульные катера. Но страстно желали, чтобы я вызвала кого-нибудь из свидетелей, кто бы удостоверил мою личность.
Гиацинт уже хохотал, слушая рассказ подруги, и без сомнения простил бы ей задержку "Дельфиниума" хоть на месяц.
— Тогда я, — продолжала Амариллис, — назвала с десяток самых громких имён и среди них, мэтра Жасмина Текому — крупнейшего импресарио всех международных круизов для лиц из высшего общества. Он чрезвычайно кстати оказался в пределах досягаемости, и власти связались с ним посредством пневматической почты.
— Ещё бы! — заливался Гиацинт. — Ведь мэтр подтвердит, что ты родная дочка Папы Римского и всех его двенадцати кардиналов сразу!
— Нет, сынок, — серьёзно покачал головой герцог Провансальский, — это надо было видеть. Когда она поднялась к нам на борт, вся в немыслимо роскошном страусовом боа, в огромной шляпе, с веером в руке, сверкая бриллиантами, словно рождественская ёлка, а сама в большущих тёмных очках (видимо, чтобы блеск драгоценностей не слепил глаза), я, честно говоря, думал — палуба треснет. Такой пассажирки ещё ни один океанский лайнер не знал!
— Представляю, — простонал граф, сползая на палубу от смеха. С большим трудом ему удалось выговорить, что Амариллис рассчиталась с Испанией за всё, и он её жутко обожает.
— Приятно слышать, — скептически скривилась актриса. — Я тоже люблю тебя много больше, чем ты заслуживаешь.
— Сильно любишь? — прищурился Гиацинт.
— В общем, смотря что я должна сделать, — проницательно ответила Амариллис.
— Во-первых, расскажете эту историю остальным, а я посмотрю, кто первым грохнется в обморок от смеха. А во-вторых, покажи как-нибудь, как ты выглядела.
— Ладно, — пообещала Амариллис. — Только это надо при дневном свете.
— Разумеется, — согласился он. — Потом, чтобы неожиданно увидеть.
— Хорошо. На днях я устрою вам свой повторный бенефис.
Она побежала навстречу Виоле, которая под руку с Наталом появилась на палубе.
Гиацинт остался с отцом. Герцог упорно не расставался с матросским костюмом, только надел к вечеру куртку: стало прохладно. Скользнув по нему взглядом, сын перегнулся через перила фальшборта и смотрел на идущую следом "Сирену".
"Нет большего счастья, чем плыть вот так, неизвестно куда, когда над головой — паруса, вокруг — море, а все кого любишь — рядом", — подумал Гиацинт и негромко спросил:
— Папа, тебе нравится такая жизнь?
— Смотря что имеет в виду ваше сиятельство? — уточнил герцог. — Море? Да, нравится.
— Дорогу, — вздохнул Гиацинт и поднял глаза на отца. — Это моя дорога, папа. И не вернусь я ни в какой Париж.
— Понятно… — Герцог кивнул и скрестил руки на груди: — Что ж, вернёмся в Марсель, оформим документы на передачу тебе контрольного пакета акций "Пальмовой ветви". Будешь зарабатывать деньги на море, раз ты по-другому не можешь.
Сын криво усмехнулся:
— Я по-другому могу! Спроси Амариллис! — Он недоверчиво прищурился: — Это что ж, "Марсельеза" и "Пальма" — мои будут?
— А как же, — подтвердил герцог. — Две торговые шхуны, пропишешь в порту "Дельфиниум" и вперёд, работай… господин капитан!
Гиацинт удивлённо посмотрел на отца:
— А ты? А наш замок?
— Замок будет ждать наследника, — печально улыбнулся герцог. — На это, хоть, я могу рассчитывать?
Сын неуверенно двинул плечом: