Виола пожала плечами.
— Честное слово, не знаю. Это ведь не ребенок, а кенгуру. Точная копия сестрички. — (Она оглянулась на Омелу, рьяно спорившую о чём-то с Баобабом). — Не успеешь оглянуться, его уже нет. Не удивлюсь, если у тебя они будут встречать нас вместе.
Герцогиня возвела глаза к небу:
— О, это вполне возможно. Идёмте скорее, не то они разнесут весь дом.
Капитан, не двинувшись, кивнул им:
— Я догоню. Идите.
Виола нахмурилась:
— Вернешься домой вместе с дочкой.
— Да это до вечера будет! Она ведь должна ко всем друзьям зайти… — Муж недовольно посмотрел на Виолу: — Опять за старое? Что ж мне, на привязи сидеть, что ли? Ладно, подождите секунду. — Он отдал какие-то распоряжения боцману и догнал всю компанию на берегу: — Пешком?
— Конечно. Погода отличная.
Беззаботно весело болтая, они шли по залитой солнцем набережной, а прохожие с завистью оборачивались и смотрели им вслед…
.
[1] ( Iridacea) — семейство Ирисовые
65.
*****
Вечером в ярко освещенном обеденном зале звенели бокалы. Большущий стол, как в старой кают-компании, занимал полкомнаты. "Принцесса", как не сговариваясь ещё в давние годы друзья окрестили Омелку, была в ударе. От каждого её слова по залу прокатывались взрывы смеха.
Джордано — папочка новорожденных близнецов и взрослой трехлетней дочки хохотал до слёз и разлил вино в салат и на скатерть, что вызвало новый приступ веселья.
— К счастью! — махнула рукой Виола.
Они с Амариллис сидели друг против друга на дальнем конце стола, где посередине, во главе, пустовало место "принцессы". Омела постоянно носилась по всей комнате, и гости, желая сказать тост, долго высматривали именинницу, пока та не возникала неизвестно откуда.
В конце концов, место именинницы заняла Ирис, и сразу начались шуточки, что празднуют они не день рождения, а чью-то помолвку. Тем более что Тико Ориенталь сидел напротив подружки, на другом конце стола, устроившись на коленях у отца. Это единственный способ заставить его пять минут посидеть спокойно.
Амариллис при каждом полупрозрачном намёке на скорую свадьбу переливалась радужными цветами, краснела и зеленела от возмущения, напоминая о том, что она всё-таки замужем за греческим герцогом из семейства Ирисовых[1].
Внезапно дверь распахнулась, и на пороге возник некто в черном с револьверами в каждой руке. В широкополой шляпе, в кожаном охотничьем костюме, в черной маске с прорезями для глаз, сливавшейся с угольно-чёрной небольшой круглой бородой.
С порога грянуло два выстрела, от которых погасла свеча на камине и грохнулся со стены красивый кинжал с ручкой в виде чесночной головки.
Рыча как леопард, разбойник сунул за пояс револьверы и обошел вокруг стола, схватив малышку Ирис.
Тико рванулся на помощь, но отец удержал его и спокойно смотрел на дикое чудовище подошедшее к девочке.
Амариллис схватилась за сердце, а Ирис дико заверещала, когда бандит страшным и страшно знакомым голосом грозно спросил:
— Молилась ли ты на ночь, Дездемона? — и положил свои руки в черных перчатках на шею малышки. Она радостно завопила:
— Дядя приехал!! — и повисла на шее бандита.
Амариллис дрожащими руками взяла бокал и отпила пару глотков, чтобы успокоиться.
— На-тал, я тебя убью. Слово герцогини!
Держа на плече племянницу и ослепительно улыбаясь, Натал Кливи` снял маску и шляпу.
— Самое смешное, сестричка, что напугать мне удалось только нашу великую актрису, то есть, тебя! Остальные совершенно спокойно отреагировали на "Отелло по-бразильски". Стареешь! Стала проводить слишком чёткую грань между театром и жизнью.
— Нат, радуйся, что я — ещё молодая и вовремя тебя узнала, — сказала Омела, покачав пистолетом.
Все рассмеялись, Натал — громче всех.
— Ого, детка! У тебя папина реакция! — он покосился на Гиацинта. Тот скромно кивнул:
— Тебе действительно повезло, старик. Ведь глаз у неё тоже папин, не промахнулась бы.
— Ха! С трех футов и слепой бы не промахнулся, а уж наша принцесса тем более! — хмыкнул Натал, расстегивая куртку. — Стрелять-то её учил не ты, а я.
— Тем хуже для тебя, — мрачно процедила Амариллис, накладывая брату салат из кальмаров — его любимый. Он бросил маскировку и куртку на свободный стул, оставшись в красной рубашке.
— А ты вообще молчи, герцогиня! — заявил Нат, садясь рядом. — Надо же! С первого взгляда не узнать родного брата. Виола, скажи, это свинство? — обратился он к хозяйке дома.
— Свинство, дорогой, это то, что ты до сих пор не поздравил именинницу, — нежно ответила она.
Натал удивился.
— Разве? Иди сюда, принцесса!
Омела обняла и расцеловала его.
— Я принимаю в качестве подарка постановку "Отелло по-бразильски". Было жутко весело.
— Особенно мне, — Натал понимающе потрогал рукоятку пистолета. — Заряжен?
— Естественно, — пренебрежительно ответила Омелка, мол, кто же задает такие глупые вопросы!
— Закрой глаза, — потребовал Натал, и когда Омела послушалась, достал из кармана куртки плоский футляр змеиной кожи.
— Открывай.
Омела открыла сперва один глаз, потом оба, а когда открыла футляр, глаза её раскрылись ещё шире.
— О-ой! Это мне?
— Не мне же, — возмутился Натал. — Дай, одену.
Она села к нему на колено и откинула с шеи рыжий водопад волос. Нат защелкнул застежку, и принцесса гордо выпрямилась, показывая подарок. На её шее сверкало золотое круглое ожерелье из сплетенных друг с другом ушастых веточек омелы, с вкраплениями вставленных попарно крупных жемчужных ягод.
— Здорово! — восхитился Розанчик.
Остальные зачарованно смотрели на красавицу и её подарок.
Кроме Гиацинта. Он с легким недовольством нахмурил брови.
— Старик, слишком роскошная вещь. Ты не мог заказать поскромнее? Она теперь его вовек не снимет, и будет смущать всех бандитов в порту.
— Ничего ты не понимаешь, папочка! — Омела горячо обняла дарителя.
Натал поддержал девчонку:
— Тебе что, жалко золота для принцессы? У меня на плантациях знаешь сколько таких штучек может вырасти за год?
Омела двумя поцелуями засвидетельствовала свое одобрение. Зато возмутилась её конкурентка — Ирис.
— Дядя, а мне? Я тоже хочу подарок.
Натал снова потянулся к костюму "Отелло":
— А тебе — шляпа.
Огромная чёрная шляпа с расшитой зубами анаконды тульей, очень шла "маленькой принцессе" и вполне стоила в её глазах золотого ожерелья. Но, увы, в глазах старшей принцессы тоже.
— И я хочу шляпу! — Омела капризно надула губки, закрыв ожерелье руками, ясно показывая, что на обмен она не согласна.
— Старик, — обратился заокеанский гость к Гиацинту, — я вот давно хотел тебя спросить: как ты управляешься со всеми этими женщинами? — Он обвел широким жестом присутствующих дам. (Их было всего четверо, считая Ирис, но стоили они многих.)
Капитан пожал плечами:
— Сам удивляюсь. Наверное, с ними надо всегда иметь в запасе далеко не один подарок, зная их скромный аппетит.
— Ну что-о ж, — вздохнул Натал, отстраняя Омелу и достав у неё из-за пояса пистолет: — Закрой глаза, детка. Будем разбираться...
Вопреки явной угрозе принцесса послушно закрыла глаза и любопытно улыбаясь.
— Открывай, — услышала она через пару секунд. — Угадаешь, который твой?
Глаза Омелы удивленно пробежали по залу, ища объяснения чуда на лицах гостей. Она с интересом уставилась на Натала:
— А как это?
В его раскрытых ладонях лежало два абсолютно одинаковых пистолета с рукоятками старинной чеканки. Он усмехнулся.
— А вот так. Бери, для пары.
Омела удивленно разглядывала оружие со всех сторон. Наконец покачала головой:
— Не-ет. Этот — мой! На твоем, в завитушках остались крупинки табака. Меня не обманешь!