— Его поведение было загадочно и в другом. Поэтому я вас спрашиваю: отчего вы не вызвали привратника раньше?
— Сэр?
— Ваше поведение не менее загадочно, чем поведение Хобарта, Уоттс. Почему вы решили, будто Хобарту понадобится полчаса, чтобы добраться до вашего кабинета?
— Ох. — Уоттс заерзал. — Ну, Хобарт и говорит, что эта птичка припорхнула прямо к воротам и давай колотить в них камнем. Когда Хобарт сразу не появился, я решил, что он, должно быть, задержался допросить пленника, разузнать, зачем он это делал. В конце концов, — поспешно пояснил он, — если бы Хобарт прямо привел пичугу ко мне, он, вероятно, так никогда и не узнал бы, для чего она стучала в ворота.
— Очень логично. А вам ни на каком этапе не приходило в голову, что эта «пичуга» могла одолеть Хобарта?
— Но у Хобарта был ультразвуковик!
— Уоттс, вы когда-нибудь ходили в рейд?
— Нет, сэр. Как бы я мог?
— После позавчерашней облавы вернулся человек с носом, размазанным по всему лицу. У него тоже был ультразвуковик.
— Д-да, сэр, но ведь это же был рейд, сэр.
Иисус Пьетро вздохнул.
— Спасибо, старший сержант. Выйдите, будьте так добры. Ваша пичуга должна прибыть с минуты на минуту.
Уоттс откланялся с явным облегчением.
Кое-что он неплохо подметил, подумал Иисус Пьетро, хоть и не то, что хотел. Вероятно, вся охрана Госпиталя воображает, будто пистолет ipso facto неодолим. А почему, собственно? Охранники Госпиталя никогда не ходят в рейды на территории колонистов. Мало кто из них вообще видел колониста иначе, как в бессознательном состоянии. Изредка Иисус Пьетро устраивал потешные налеты, в которых колонистов изображали стражники. Те особенно не возражали: щадящее оружие не причиняло никаких неприятных ощущений. Но люди с пистолетами всегда побеждали. Весь опыт охранников говорил им, что пистолет — король, что человек с пистолетом никогда не должен бояться человека без пистолета.
Что же делать? Чередовать охранников с теми, кто ходит в облавы, на достаточный срок, чтобы они могли набраться некоторого опыта? Нет, элита, участвующая в рейдах никогда этого не потерпит.
А с чего ему тревожиться об Исполнении?
Разве на Госпиталь когда-нибудь нападали? Никогда — он на плато Альфа. Воинство колонистов не сможет сюда добраться.
Но Келлер добрался.
Иисус Пьетро воспользовался телефоном.
— Йенсен, узнайте, кто нес охрану на мосту Альфа-Бета прошлой ночью. Разбудите их и отправьте сюда.
— На это понадобится по крайней мере пятнадцать минут, сэр.
— Отлично.
Как Келлер мимо них проскочил? На Плато Гамма был один автомобиль, но он уничтожен. Не покинул ли его пилот? Не было ли у Келлера водителя? Ил и… колонисты разузнали, как пользоваться автопилотом?
Да где же, во имя Пыльных Демонов, Келлер?
Иисус Пьетро принялся расхаживать по комнате. У него не было причин беспокоиться, однако он беспокоился. Инстинкт? Он не верил, что у него есть инстинкты. Телефон произнес голосом секретарши:
— Сэр, вы вызывали двоих охранников?
— Охрана моста?
— Нет, сэр. Внутренняя охрана Госпиталя.
— Не вызывал.
— Спасибо.
Щелк.
Вчера ночью что-то включило устройства наземной тревоги. Не кролик. Может быть, Келлер сначала пытался пройти через стену. Если наземная охрана дала пленнику убежать, а потом соврала в рапорте — он с них шкуру спустит!
— Сэр, эти охранники настаивают, что вы за ними посылали.
— Ну, а я чертовски уверен, что нет. Скажите им… минуточку. Пошлите их сюда.
Они вошли — два дородных мужика, покорный вид которых, безусловно, прикрывал гнев на то, что их заставили ждать.
— Когда я за вами посылал? — спросил Иисус Пьетро.
Тот, что побольше, сказал, искушая Иисуса Пьетро назвать его лжецом:
— Двадцать минут назад.
— Вы должны были сначала взять пленника?
— Нет, сэр. Мы отвели Хобарта в виварий, положили его на упокойку и сразу вернулись.
— И вы не помните, чтобы…
Охранник поменьше побелел.
— Дьявол! Мы действительно должны были кого-то взять. Келлера. Какого-то Келлера.
Иисус Пьетро разглядывал их полные двадцать секунд. Лицо его было странно неподвижным. Потом он включил интерком.
— Майор Йенсен. Включите сигнал «Пленники на свободе».
— Обожди минутку, — сказал Мэтт.
Ватага колонистов оставила их позади. Худ заставил себя остановиться.
— Что ты делаешь?
Мэтт метнулся назад в виварий. Один человек лежал лицом вниз с надетыми наушниками. Вероятно, он посчитал себя в безопасности, когда встал с койки. Мэтт сдернул с него наушники и влепил две сильных оплеухи, а когда веки у того задрожали, Мэтт рывком поднял его на ноги и толкнул к двери.
Уотсон и Чек кончили нажимать кнопки и выбежали, обогнув Худа.
— Ну же! — взвыл Худ из дверей. В голосе его была паника. Но Мэтт застыл, как вкопанный, от того, что творилось на полу.
Охранник. Его разорвали на куски!
Мэтт снова был в банках органов, намертво застыв от ужаса.
— Келлер!
Мэтт нагнулся, схватил что-то, мягкое и мокрое. Выражение лица у него было очень странное. Он шагнул к двери, мгновение колебался, потом вывел на ее блестящей металлической поверхности две широкие дуги и три маленькие замкнутые кривые. Он швырнул теплое назад, повернулся и побежал. Двое мужчин и Лэни мчались по коридору, пытаясь догнать ватагу.
Ватага скатилась по ступеням, точно водопад: плотная масса, бегущая, толкающаяся и задевающая за стены и, в общем, создающая чертовски много шума. Вел ее Гарри Кейн. В сердце у него была холодная уверенность, сознание, что он первым падет, когда они встретят вооруженную охрану. Но к тому времени ватага наберет такую инерцию, что ее нельзя будет остановить.
Первый вооруженный охранник оказался в нескольких ярдах за первым углом. Он обернулся и вытаращился так, словно глазам его предстало чудо. Он не пошевелился, когда толпа настигла его. У кого-то достало разума схватить его пистолет. Им завладел высокий светловолосый человек, тотчас пробившийся вперед, размахивая оружием и вопя, чтобы его пропустили. Ватага перетекла через обмякшего полицейского-исполнителя.
Этот коридор оказался длинным, по обе его стороны шли двери. Казалось, все двери распахнулись разом. Человек с пистолетом сжал в кулаке спусковой крючок и медленно повел оружием туда-сюда. Головы, высунувшиеся из дверей, замирали, а потом вслед за ними выпадали тела. Ватага колонистов замедлила движение, пробираясь между упавшими членами и получленами команды. Тем не менее, когда ватага прошла, у всех упавших остались сильные или смертельные повреждения. Исполнители пользовались щадящим оружием, так как пленники нужны были им нетронутыми. У ватаги не было этого повода к милосердию.
Теперь толпа растянулась, проворные опережали медлительных; меж тем, Кейн достиг уже конца коридора. Он обогнул угол в сопровождении шести человек.
Два полицейских, лениво прислонившиеся к противоположным стенам с дымящимися чашками в руках, повернули головы посмотреть, откуда шум. На миг они замерли, как заколдованные… а потом их чашки далеко разлетелись, оставляя за собой спиралевидные туманности коричневой жижи и пистолеты взметнулись, словно солнечные зайчики. В ушах Гарри Кейна зажужжало и он упал. Но последний мимолетный взгляд на коридор сказал ему, что полицейские падают тоже.
Он лежал, будто поломанная кукла, с кружащейся головой и помутневшим взглядом, с телом, онемевшим, как у ощипанной мороженой курицы. Мимо него и через него протопотали ноги. Сквозь завесу оцепенения он тускло ощутил пинки.
Четыре руки резко подхватили его за лодыжки и запястья и он поехал дальше, раскачиваясь и подпрыгивая между своих спасителей. Гарри Кейн был доволен. Он держался низкого мнения о толпах. Эта толпа вела себя лучше, чем он ждал. Сквозь шум в ушах до него донеслась сирена.