*
На платформе поискали своих приятелей, те нашлись крайне быстро. Песками или обычной дорогой? Обычной. Настроения вкручивать в пыли не было. Набрали воды в ручье, заехали в магазин и вперёд. Пол дня колесили вокруг гранитных карьеров. Солнце светило, хотелось купаться, купальники никто не взял. Мальчик и Таня пару раз окунаются в маленькое потайное рыбацкое озерцо, спрятанное в лесочке под Гранитным. А в самом Гранитном перерыв на обед, в магазине жэдэ-станции вкусное мороженое неведомого сорта. Такое можно встретить только где-то в пригороде, мегаполис похожего им не подарит. Облизать пальцы и ехать. Снова карьеры, леса-бродвеи, озёра и красивая извивающаяся в полях реченька, на севере вдалеке сизые тучи вместе с солнцем, отчаянно жёлтые травы, среди них тёмные изумрудные кусты. Запутанные порожки на речке. Несколько карьеров затоплены. Гранитный завод засыпал всё камнем и грохотал среди леса, странный и нелепый тут, среди лесов и оврагов. Фрукты на приветливых и дружелюбных деревьях почти сами прыгали им в рот, дома такого нет, этот день проникает внутрь счастьем и начинает растекаться секундами в памяти, укладывается там мягким котом.
А потом другая сторона. Она набросилась, когда пересекли железку, она покатилась старым асфальтом вглубь леса. Здесь всё другое. Всё всё всё. Иные цвета, иной воздух, иной гул проводов. Будто это место находится в другом времени или в другом пространстве. Будто оно иначе старится. Птиц не слышно. Слышен ровный приятный шум ветра, похожий на гудение флейты сякухати вдали. Таня улыбается, она вдыхает другую сторону мира, поглощает через маленькие ноздри на симпатичном носике аромат, глубоко вдыхает, впитывает в себя, в кровь, вбирает всю его душу, превращается в достопримечательность этого мира, другой стороны и странного времени.
Когда они пересекли железку, солнце перевалила хорошо за полдень и порыжело. Вот появляются лёгкие дымчатые тени, обволакивают углы и острости, сглаживают шероховатости. После железки велосипед катит очень резво, рельеф здесь был плоский, будто не было за железкой холмов и углублений. Вот возникает чувство попадания в другую страну, когда турист выходит из самолёта, затем из аэропорта, садится в такси и оказывается уже в другой стране, с другим цветом листьев, неба и асфальта, за тысячи километров от дома. Только здесь нет этих тысяч, всего ничего-то. А ощущение такое есть, оно было навязчивым, его заметили все в группе, стали говорить тише. Слушали ветер, катили.
*
Туча налетает слева, когда они едут на север. Чёрное небо голубиного оттенка посмотрело сверху и накрыло. Рванул ветер и затих, тёплые мягкие ладошки воды шлёпнули по плечам, лицу, запястьям, рванули о землю, земля издала шум «жжжжж», шуршание-жужжание воды о землю, асфальт выпустил аромат пыли, животных, травы и камней. Вот уже лупит дождь и через несколько секунд замирает, туча становится бледной, исчезает. Резкий красно-золотистый луч солнца струной небесных арф с почти слышимым звоном гармоний прорезает лес и дорогу наискось.
– Красота невероятная! – подумал мальчик. Таня хмурилась, морщила всегда такое детское лицо. Она слышала нарастающий гул с другой стороны. Таня достала компас, стрелка покрутилась и замерла. Потом медленно поползла в сторону, потом рванула обратно. Что ж это такое-то! Ты слышишь? Таня сжала мальчику запястье. Рука стала холодной и мокрой, тело Тани пахнет водой, кожей, потом. Мальчик улыбается, сейчас он готовится увидеть и услышать что угодно.
Гул всё нарастал. Он был скорее ощутим кожей, он вибрировал где-то в костях, он нарастал не сбоку, не сверху и не снизу, он идёт из прошлого, вот он несётся, как поезд, откуда-то издалека. В горло входит страх. Ужас прибежал и сразу убежал. Что такого? Может быть, это гранитное производство? А вдруг это машина какая гранит рубит или сверлит. Роют землю? Таня сомневается. Едем! Едем. Друзей с ними было трое, Димон, Виталька и брат Тани Энджи. Девчонки не поехали, проспали. У женщин очень хорошая интуиция, – подумал мальчик. Может быть это суеверия, предубеждения, устаревшие штучки вроде тех, где говорится, что у мужчин логическое мышление, а у женщин только чувства. Из них двоих единицей чувственного накала стоил бы считать мальчика. Таня сохраняла постоянный лёгкий искристый лёд, а другую её мальчик и не знал.