Портниха, как и обещали, переехала с помощницами в замок, и осталась на все время пошива свадебного платья. Сие предприятие было в высшей мере ответственное и долговременное. Женщину звали Ортензия. Милая, добрая, добропорядочная леди. Мне она сразу пришлась по душе, чем то напомнив мою настоящую маму, оставшуюся в Москве, такая же воспитанная и тихая, не приемлемая грубости и ругательств. Лет около тридцати с хвостиком, ни детей, ни мужа. Всю жизнь проработала швеей, мечтая накопить денег на свое ателье, но пока смогла финансировать только небольшую каморку в соседнем провинциальном городке и пару девушек — помощниц. Но, бесспорно, уже себя успела зарекомендовать, так как маман поручила именно ей такое эпохальное дело, а может сэкономить решила.
— Нет! Никакого каркаса под свадебное платье я не одену! — топнула ногой и надула губы.
— Эльви, как можно! Сейчас пышные юбки в моде, — Эмма удивленно (наверное раньше Эльвиола ни разу не спорила с ней) — Это раньше, лет сто назад, мне бабушка рассказывала, можно было даже без корсета ходить, но сейчас это не прилично! Нас засмеют.
— Нет! Нет! И еще раз нет! Я не собираюсь грохнуться еще раз в обморок прямо в храме.
Ортензия с усмешкой наблюдала за нашей перепалкой. Пока мы определились только с цветом платья, оно, по традиции будет белым.
— Твоя мать на счет платья дала строгие указания.
— Вот пусть она его и одевает, а еще бы за Ленара замуж вышла, я была бы в восторге!
— Эльви, ну что ты такое говоришь, — Эмма сразу на попятный, голос стал жалобный и заискивающий. Малейший намек на жениха сразу дает плоды.
В итоге договорились, что корсет все-таки придется оставить, а каркас под юбки заменить дополнительными двумя или тремя подъюбниками из плотной ткани, чтобы держали платье куполом и давали пышность. Я настояла на простом квадратном вырезе, не слишком глубоком (нечего было показывать лишнего жениху), основная ткань — простой гладкий шелк, без оборок и рюшей. Милостиво разрешила небольшую вышивку по краю корсажа и внизу по подолу. Больше ничего. Эмма опять запричитала, что платье будет как у простой служанки, ни драгоценных камней, ни воланов, все засмеют и прочая-прочая, но портниха удивила и поддержала меня, сказав, что красоту сильнее подчеркивает простота. Вот интересно, к чему это она?
Я попросила Ортензию придумать что-нибудь с ворохом розового безобразия, висевшего в двух огромных шкафах у меня в комнате. Почему мне вдруг разонравился розовый? — очередной каприз неуравновешенной невесты. Забегая вперед, скажу, что некоторые платья после переделки даже можно было одеть. Мы выбрали самые приличные — пару розовых и пару голубых, отпаривали оборки и срезали самые вычурные камни, убрали лишние юбки и Ортензия уже сама, изменила линию корсажа (я по прежнему категорически не собиралась одевать под платья каркас), чтобы можно было просто носить с поясом. Получились вполне милые платьица. Заручившись моральной поддержкой портнихи, я повеселела. И даже привлекла к свадебным хлопотам горничную Мари, она из всех девушек, вертевшихся вокруг меня показалась мне наиболее адекватной и разумной. Ни тебе бесконечных сплетен о окружающих мужчинах старше пятнадцати и моложе пятидесяти, ни глупого восторгания моей неземной красотой, ни двуличного сочувствия от предстоящей свадьбы я от нее, в отличии от многих других, не услышала. Девочка была покладистой и милой, жизнерадостной и веселой, дочь нашего главного лесничего. И пусть я тут на птичьих правах, но взяла под крыло и ее.
Неумолимо приближалось «время Ч». От родителей было ни слуху ни духу. Платье почти готово. Нервы более-менее приведены в порядок. После месяца ежедневных занятий и гор перечитанных книг, я чувствовала себя не в пример смелее и уверенней. По мне, так багаж знаний сейчас у меня даже больше, чем у Эльвиолы, прожившей в этом мире свои шестнадцать с половиной лет. Хромали у меня по-прежнему этикет и танцы (этикет, понятное дело никто мне не преподавал, а танцы я видела только издали, наблюдая за братьями, сами фигуры я запомнила, а вот практики нет). Ну да ничего, всегда можно подвернуть ногу и постоять у стены, или пожаловаться на несварение желудка и посидеть на диете. Еще меня беспокоило то, что во всей библиотеке я не нашла ничего из законотворчества королевства. То ли мой папаня вообще не интересовался действующими законами, то ли эти книги были припрятаны в другом укромном месте.
— Мари, можно с тобой поговорить? — я дождалась когда мы останемся один на один с горничной.