Между тем незнакомец, щурясь от яркого солнца и разглядывая свободный покрой платья гостьи, отвесив учтивый поклон, подошёл ближе.
— О, мои поздравления лорду, миссис Мельбурн, сердечно рад за него!
Он обезоруживающе улыбнулся сидящей на скамье женщине. — Простите старика, за прямоту, но отчего Вы не заглядывали ко мне так долго? При нашей последней встрече…
Молчание мнимой мисс Кент его немного огорчило, пошарив в кармане фартука и найдя искомое, садовник наконец-то водрузил на нос свои очки. Что-то странное было в облике знакомой ему молодой женщины. Она была заметно полнее, голубоглаза и с некоторой долей высокомерия на лице. Это открытие явно его озадачило. Повисла неловкая пауза…
Из-за поворота дорожки показалась высокая фигура, Мельбурн бережно нёс высокий стеклянный бокал с водой. Встревоженные лица Эммы и Харриет выглядывали из-за его плеча.
— Ваше величество, с Вами все в порядке? Не нужно ли послать за коляской? — спросила чуткая леди Портман.
— Спасибо, да. Небольшое головокружение и только. Попросите лорда Альфреда распорядиться. — сухо ответила королева.
Мельбурн заметил ещё одного участника этой сцены.
— Позвольте представить Вам, мэм, мистера Финчера, лучшего специалиста по выращиванию орхидей и моего научного консультанта по цветоводству. — поспешил пояснить он.
Старичок смутился и повторно отвесил старомодный поклон. Королева едва заметно кивнула, а потом негромко прибавила, обращаясь к виконту:
— Я имела удовольствие беседовать с мистером Финчером о некоторых предметах, далёких от ботаники, лорд Мельбурн!
По растерянному лицу хранителя и по металлическим ноткам в голосе королевы, Уильям интуитивно догадался о недоразумении, что могло произойти здесь в его недолгое отсутствие.
Виктория покинула благоухающий Эдем слишком поспешно, следы неудовольствия и досады легко читались на ее чуть покрасневшем лице. Стоя на пороге оранжереи и глядя вслед удаляющейся лёгкой коляске королевы, он поймал сочувствующий взгляд Эммы из-под ажурного зонтика. Последствия ошибки мистера Финчера непременно скажутся на их отношениях с королевой. Но сердиться на него лорд Мельбурн был не вправе, ибо даже не мог себе вообразить подобного развития событий.
После лёгкого ланча, поданного для узкого круга лиц в парадной столовой, королева сказалась нездоровой и не выходила из своих апартаментов до момента отъезда в Хартфилд к маркизу Солсбери. Принц, не зная подробностей посещения оранжереи, не придал этому большого значения. Он был как всегда терпелив, немногословен и рассудителен, жена в положении становилась более эмоциональной и расстраивалась по пустякам. Как укротить ее необузданный темперамент он прекрасно знал, осталось дождаться рождения ребёнка.
Принимая окончательную отставку лорда Мельбурна с поста премьер-министра страны на личной аудиенции 30 августа 1841 года, королева с удивлением отметила про себя, что не испытывает большого сожаления. В памятный «кризис спальни», когда она боролась за его возвращение в кресло премьер-министра, ею двигал страх навсегда потерять дорогого Лорда М, лишиться опоры и поддержки своей власти.
Вспоминая себя, ту юную, порывистую девушку, что плакала, не соглашаясь отпустить Мельбурна в вынужденную отставку, она теперь искренне удивлялась. Прошло всего два года, но сколько всего случилось в жизни страны и в ее собственной, удивительным образом изменив её чувства к нему. Она смотрела на знакомое до последней черточки, красивое и умное лицо, но не испытывала глубокого разочарования. Этот период жизни закономерно подошёл к своему логическому концу, надо было навсегда проститься с Лордом М и его эпохой.
Штат прислуги поместья за последние годы заметно убавился, из тех, кто помнил исторический визит королевской четы в июле 1841 года, осталось всего несколько человек. Они прекрасно справлялись с поддержанием образцового порядка, справятся и теперь в долгое отсутствие своего хозяина.
В ожидании подачи экипажа, невольно возвращаясь к событиям последних лет, Уильям задумчиво вглядывался в затопленное утренним солнцем высокое окно, внимая беспечному щебету птиц. Лето было в самом разгаре. Живописный парк Брокет-Холла радовал глаз пышным цветением кустарников и тенистыми кронами, в которых прятались гнездовья грачей. Увидит ли он эти места снова? Захочется ли ему вернуться или он закончит свой век в чужих краях?
Совсем не ко времени, в последние перед отъездом дни, приходили невозможные, болезненные воспоминания о звонком смехе в этих пустых коридорах и торопливых шагах маленьких изящных ножек по старинному паркету. И он отчётливо видел свою позднюю, свою последнюю и непостижимую любовь, каждый ее жест, каждый изгиб ее хрупкого тела, слышал каждое слово, что она шептала, забываясь порою у него в руках. Если бы только все сложилось по другому, они вдвоем, а может быть и втроём, вступили бы сегодня вечером на борт той самой яхты, что ждала его в Плимутском порту…
Дворецкий, принятый на службу к виконту меньше года назад, неожиданно громко откашлялся и заглянул в приоткрытую дверь:
— Ваша светлость, к Вам посетители…
С Мельбурна мгновенно слетели остатки меланхолии, взгляд стал сосредоточенным и напряженным. Даже близкие друзья, не говоря уже о чужаках, обычно заранее оповещали о своем приезде, проявляя уважение к его добровольному затворничеству. Неизвестный визитёр, явившийся без предупреждения, уже заранее вызвал раздражение виконта, и он почти зло бросил в ответ:
— Я никого не принимаю сегодня!
— Но, Ваша Светлость, молодые господа говорят о каком-то срочном деле, которое им непременно нужно обсудить лично с Вами. Они настаивают на встрече.
— Это черт знает что! — гневно сказал Мельбурн, но затем спросил уже более деловым тоном:
— Они хотя бы представились? Почему ты не назвал их имена?
Дворецкий промямлил:
— Ваша Светлость…милорд… Я пытался выяснить, однако…
Тут за спиной дворецкого раздался неясный шум, и дверь в библиотеку открылась. Дерзкие посетители, несмотря на риск попасть под крепкий кулак почти настигшего их в коридоре Хопкинса, ворвались внутрь.
Мельбурн не мог поверить своим глазам. Высокий джентльмен в темном сюртуке и безобразно завязанном галстуке был подобен привидению из прошлого, которое он безуспешно пытался забыть все эти долгие годы. Другой, субтильный юноша с прыщавым лицом принял какую-то совершенно немыслимую позу, чтобы дать достойный отпор возникшему на пороге Хопкинсу. Хозяин поместья одним лишь движением брови остановил назревавшую между ними потасовку.
В течение нескольких минут, после вторжения незваных гостей, дом сотрясался от витиеватых ругательств виконта. Силу его легких, высоту и глубину его неподражаемого тембра эти стены никогда ещё не слышали. Роб впервые видел лорда в таком неистовстве: казалось, ещё минута и визитер будет спущен его крепкой рукой с лестницы. Но неожиданное стоическое спокойствие голубоглазого незнакомца, произвело должное впечатление, его готовы были выслушать! Мельбурн вернулся в своё рабочее кресло, невозмутимый гость скромно занял место на диванчике. Разговор готов был перейти в более мирное и конструктивное русло. Хопкинс был здесь уже лишним, и получив от виконта разрешение удалиться, открыл дверь в коридор.
В библиотеке наступила гнетущая тишина, и молоденький лакей не удержался от любопытства. Он вытянув шею, пытаясь разглядеть через щель в дверном проёме последствия этой удивительной аудиенции. Но едва успел отпрянуть от косяка, как хмурый камердинер хозяина стремительно вышел из комнаты и встал с непроницаемым лицом у двери. Дворецкий и прыщавый юноша в странном одеянии, вышедший из библиотеки ещё раньше, стояли в отдалении от него, боясь пропустить самое интересное.
Изредка до ушей Роба доносились обрывки странного разговора: －Вот распечатка из Британики с Вашей биографией… — Когда и отчего? — Да, да именно так… — Решайтесь сэр, другой возможности у Вас уже не будет… — вдруг отчетливо расслышал камердинер, почувствовав смутную тревогу. Похоже, покой и планы его хозяина вновь оказались под угрозой.