Они шли по длинному коридору, Людвиг заговорил:
— Все дети по-прежнему живут в своих семьях, трудятся в замке, как и раньше. Теперь, когда они еще и ходят на занятия, времени на работу остается меньше, но такова была воля Ее Сиятельства, — управляющий замолчал, ожидая комментариев графа, но тот лишь кивнул головой, и Людвиг продолжил:
— Вилсон работает в мастерской, где изготавливают вещи из дерева. Он начал делать чертежи разных приспособлений, производя точные расчеты, и смею заметить, Ваше Сиятельство, качество изделий повысилось.
— Понятно, — промолвил граф, — ну а что насчет Артура?
— Артур трудится на конюшне. После того, как Горну поручили обучать мальчиков бою с мечом, то Артур часто пропадает на тренировочной площадке, то есть пропадал.
Ален не отреагировал на уточнение управляющего, только немного нахмурился, и Людвиг счел за лучшее закончить рассказывать об Артуре и стал говорить о Герте:
— Герта живет с матерью, мужа которой убили на охоте несколько лет назад. Ее Сиятельство велела выделить им комнату в замке для проживания и еще комнату под мастерскую, поскольку мать хорошо шьет. А теперь выяснилось, что и дочь имеет к этому способности и в будущем вряд ли уступит матери в мастерстве. К тому же Герта делает эскизы одежды.
Людвиг закончил рассказывать, и они некоторое время шли молча. Наконец, остановившись у одной из дверей, управляющий сказал:
— Это та самая мастерская, Ваше Сиятельство.
Граф кивнул и открыл дверь. Мальчик был в комнате, стоял лицом к двери с кистью в одной руке и с палитрой — в другой, перед ним стоял мольберт с холстом. Свет из окна, находящегося за его спиной, падал на картину. Ален прошел в комнату и встал напротив, Вилсон замер на месте, настороженно глядя на графа. Тот посмотрел прямо в глаза, и мальчик опустил свой взгляд.
— Могу я посмотреть, что ты рисуешь? — спросил Ален.
Вилсон нехотя кивнул. Граф обошел мольберт, встал рядом и надолго замолчал. Это оказался портрет его жены и сына, они были изображены среди цветов на поляне. Ирэйна сидела на покрывале, подогнув под себя ноги, Ажан лежал на спинке и радостно тянул ручки к матери. Та, слегка наклонившись, протягивала ему полевой цветок, нежная улыбка освещала ее лицо.
— Мне говорили, что ты хорошо рисуешь, — наконец прервал молчание Ален, — но такого я не ожидал.
Вилсон, смутился и покраснел, не сумев скрыть, что ему приятна похвала графа.
— А моя жена знает, что ты пишешь ее портрет?
— Нет, — заговорил Вилсон, еще больше краснея, — леди Ира думает, что я рисую пейзаж.
Ален улыбнулся и спросил:
— Ты ведь закончил картину?
Мальчик подумал, потом неуверенно пожал плечами.
— Тебя что-то смущает? — расспрашивал граф.
— У меня не получилось точно нарисовать леди Иру, на самом деле она лучше, — скомкано ответил Мартин.
— Все у тебя получилось, — уверенно сказал Ален, — и потом, ты можешь еще не раз писать ее портреты. Я даже буду на этом настаивать.
Мальчик смотрел на графа и не скрывал счастливой улыбки.
— Вилсон, — впервые Ален обратился к нему по имени, и тот от неожиданности вздрогнул, — прошу тебя, подари мне этот портрет.
Видя, что мальчик колеблется, он быстро сказал:
— Я заплачу тебе, если хочешь. Поверь мне, ты заслужил это.
Вилсон резко замотал головой и, насупившись, сказал:
— Не надо платить, я рисовал для леди Иры. Пусть это будет подарок.
— Спасибо, Вилсон, я не хотел тебя обидеть.
Ален бережно взял портрет жены и сына и отнес его к себе в кабинет. Сначала он хотел повесить его у себя в спальне, чтобы одному любоваться родными лицами, но поскольку большую часть времени он проводил в кабинете, решил, что правильнее повесить его именно там. Портрет висел недалеко от стола в небольшом углублении в стене. К удовольствию Алена он не бросался в глаза, высокие зеленые растения, стоящие в кабинете, прикрывали его. Лишь тому, кто находился за столом, он был отлично виден.
Тетушка больше не приходила к Алену и не заговаривала с ним. Он сам пришел к ней. Она сидела в кресле у окна и даже не повернула головы, когда он вошел. Племянник ее тихонько окликнул, она обернулась и посмотрела на него потухшим взглядом. Ален только сейчас увидел, как леди Глория осунулась и постарела за эти четыре дня, ужас содеянного вновь накрыл его. Он бросился к той, которая еще в детстве заменила ему мать, которая пожертвовала своей личной жизнью, чтобы он не смог почувствовать себя сиротой.
— Тетушка, прости меня, умоляю, — шептал он, опустившись на колени и заглядывая ей в лицо.
— Что же ты наделал, мальчик мой? — чуть слышно спросила она. — Зачем ты обидел нашу девочку? Она ждала тебя, она так любит сына.
Как в детстве, Ален опустил голову на колени Глории и зажмурил глаза, сдерживая подступившие слезы. А тетушка, как в детстве, гладила его по голове.
— Я ведь тоже ее обижала, — с грустью призналась она, — я ей говорила, совсем как эта несносная Элина, что, обучая бастардов, она позорит твое имя в глазах общества, а Ирэйна отвечала: дети не должны отвечать за ошибки взрослых, и она всегда будет защищать их. Она так и делала, Ален, так и делала.
У Глории сорвался голос, и Ален понял, что она плачет. Он не пошевелился, только сжал крепче ее ладонь.
— Я упрекнула ее в том, что она выполняет работу слуг, купая ребенка, — продолжала терзать себя тетушка, — а она мне ответила, что я боюсь замарать руки о собственного внука. Даже в тайне от всех я не могла себе позволить так называть твоего сына, а эта девочка назвала Ажана моим внуком, даже ни на мгновенье, не усомнившись в этом.
— Тетушка, я виноват, знаю, но прошу тебя, помоги мне вернуть Ирэйну! — взмолился Ален, вскинув голову и заглядывая ей в глаза.
— Я пыталась, — безнадежно промолвила Глория, — день назад я пришла к Ирэйне и сказала, что, если она будет так себя вести, то ее сочтут безумной. Пойми, я не хотела ее обидеть, я хотела ее встряхнуть, чтобы она очнулась.
— Что она сказала? — спросил Ален, боясь услышать ответ.
«Неужели Вы думаете, что меня это волнует?» — ответила она, глядя на меня, как на пустое место.
— Ирэйна сказала мне, что ей нужно время. Я не знаю, сколько его потребуется, но я буду ждать и делать все, для того, чтобы она вернулась к нам. Я не отступлюсь, — с тревогой произнес Ален, но в голосе его явственно проступала твердость, — ты только помоги мне.
— Верни нашу девочку, Ален, — почувствовав эту твердость, попросила тетушка, и в глазах ее Ален с облегчением увидел огонек надежды.
Глава 31
Ирэйна
Проснувшись, я увидела, как Агнесс захватив полотенца, прошла в купальню и открыла воду, наполняя ванну.
— Агнесс, — окликнула я ее, — хочу размяться немного, позови, пожалуйста, Герту.
Горничная удивленно посмотрела на меня, неуверенно улыбнулась и убежала.
Я уже переоделась для занятий и ждала Герту в нашем импровизированном зале, девочка вбежала в комнату и недоверчиво спросила:
— Миледи, мы снова будем заниматься?
— Конечно, где твоя форма?
— Здесь, я быстро, — радостно ответила она.
Мы с удовольствием позанимались, Герта убежала, а я пошла ополоснуться после гимнастики.
За завтраком обратилась к профессору:
— Господин Креминг, я бы хотела присутствовать на Вашем занятии сегодня, Вы не против?
Сидевшие за столом замерли и удивленно смотрели на меня.
— Буду рад, — ответил Креминг.
Все тут же снова продолжили завтракать, я, так и не поняв, что их так удивило, тоже занялась содержимым тарелки.
На прогулку с Ажаном мы отправились не в парк, а на место, где раньше наблюдали, как рисовал Вилсон. На полянке никого не было, я расстелила покрывало, и мы с сыном немного поиграли. Было непривычно находиться здесь одним, взгляд мой непроизвольно обращался к месту, где обычно стоял за мольбертом Вилсон. Меня охватило беспокойство. Неужели ему надоело рисовать? Может быть, у него закончились холсты или краски? А что, если он заболел? Возможно, он на занятиях с мечом, упражняется с Горном, там и Артура смогу увидеть. Я быстро собралась и направилась к площадке. На ней тренировались воины из стражи замка, мальчиков не было. Я вернулась в замок и отправилась на поиски управляющего. Людвиг был у себя в кабинете, когда я вошла к нему с Ажаном на руках. Он встал и с улыбкой поклонился: