— Миледи, рад Вас видеть. Чем могу служить?
— Людвиг, я сегодня не видела Вилсона и Артура, почему они не занимаются? Может, у Вилсона закончились принадлежности для рисования? — начала задавать вопросы.
— Миледи, поскольку Его Сиятельство находится в замке, этими вопросами занимается он, и Вам следует обратиться именно к графу, — продолжая улыбаться, ответил он.
Я оторопела. Мне нужно будет обращаться к мужу? Спрашивать его? Просить его? Медленно развернулась и вышла из кабинета управляющего.
— Как тебе это нравится, Ажан? — обратилась я к сыну. — Теперь мне и шагу нельзя сделать без позволения Его Сиятельства?
Сын обслюнявил мою щеку, по-своему сочувствуя мне. «Снова зубки режутся», — отметила я про себя.
Опасаясь передумать, я решительно направилась на поиски мужа.
— Где я могу найти Его Сиятельство? — спросила у дворецкого, как обычно встретившегося на моем пути.
— У себя в кабинете, миледи, — ответил дворецкий.
— Мортин, мне нужны чистые носовые платки, — сказала я, свернув в сторону апартаментов графа.
Подходя к двери, я запоздало подумала, что муж может быть там не один, но все же открыла дверь. Ален сидел за столом и просматривал какие-то бумаги. Он поднял голову и, увидев меня, встал.
— Мне необходимо поговорить с Вами, — сказала я и направилась к дивану, но, не обнаружив его на привычном месте, растерянно остановилась.
— Ирэйна, присядьте, пожалуйста, в кресло, оно достаточно широкое. Думаю, Вам с Ажаном здесь будет удобно, — услышала я мужа и, оглянувшись, увидела, что он показывает на одно из кресел.
— А где диван? — машинально спросила его.
— Сломался, пришлось заказать новый, — с загадочной улыбкой ответил муж.
Не успела я устроиться в кресле, как в дверь постучали, и после разрешения войти появился Мортин.
— Милорд, позвольте передать для миледи, — обратился он к мужу, пропуская служанку, которая быстро сунула мне сумочку с чистыми носовыми платками и забрала с использованными.
Я видела, как муж заинтересованно наблюдал за буквально прошмыгнувшей служанкой, а затем за мной. Я вытирала ротик и ручки сына, а заодно и свои щеку, нос и ухо, о которые Ажан периодически пытался потереть десенки.
Ален сел и посмотрел на меня, давая возможность заговорить первой.
— Я сегодня не видела Вилсона на поляне, где он обычно рисовал, на тренировочной площадке, где дети занимались с Горном, не было ни Вилсона, ни Артура. Если что-то случилось, то я хочу об этом знать, — быстро проговорила я.
— Вы перестали общаться с мальчиками, и я подумал, что поскольку больше не заинтересованы в их дальнейшем обучении, то не стоит продолжать занятия, — ответил Ален.
— Что?! — возмущенно воскликнула я, Ажан, услышав мой громкий возглас, тоже возмущенно взвизгнул в знак поддержки и ухватился обслюнявленной ручкой за мой нос.
Я вытерла ручки малыша и свой нос, усадила сына на колени и только тогда смогла взглянуть на мужа. Глаза его странно блестели, а губы подрагивали от сдерживаемого смеха.
— Что смешного в том, что дети не могут больше учиться? — продолжала я возмущаться. — И не кажется ли Вам, что причина для запрета слишком надуманная?
— Вот только теперь, когда услышал Вас, понял, что принял поспешное решение. Я дам разрешение проводить занятия при одном условии, — он замолчал в ожидании моего согласия.
У меня было стойкое ощущение, что надо мной издеваются или хотят на что-то развести.
— Вы так уверены, что я соглашусь с Вашим условием? И что же Вы хотите? — успела спросить я и почувствовала, как платье под маленьким проказником, затихшим у меня на коленях, стремительно намокает.
— Я бы иногда хотел присутствовать на занятиях, — сказал муж.
— Согласна, — быстро ответила я и встала. Искать скрытый умысел в его словах было некогда. — Благодарите Ажана за поддержку.
Ален смотрел недоуменно, пока я не продемонстрировала мокрое пятно на своем платье. Он растерянно улыбнулся, а потом подошел к нам, осторожно погладил ребенка по голове и серьезно произнес:
— Спасибо, сын.
Это было настолько неожиданно, что я застыла столбом на некоторое время, потом, подобрав упавшую челюсть, развернулась и вышла из кабинета.
Ален
Ален был счастлив: Ирэйна все-таки пришла к нему! Четыре долгих дня и четыре ночи он ждал этого момента. Наконец-то это произошло! Наконец-то она вернулась! Утром ему доложили, что Ирэйна велела позвать Герту, чтобы вместе заниматься гимнастикой. Он распорядился, чтобы выполнили пожелание жены незамедлительно, у него появилась робкая надежда на начало перемен. За завтраком она заговорила с профессором, присутствующие были ошеломлены. Всего лишь маленькая просьба с ее стороны, и всё вокруг мгновенно изменилось: обитатели замка как будто облегченно выдохнули, на лицах хозяев и слуг появились улыбки. Затаив дыхание, Ален стал ждать ее следующего шага.
Уже в течение четырех дней дети нарушали сложившийся уклад, не соблюдали привычный распорядок дня, установленный Ирэйной, а она заметила это только сегодня и сразу же пришла к нему, ну ладно, сначала к управляющему, а потом уже к нему. С каким же удовольствием он наблюдал, как жена и сын общались друг с другом, он не мог сдержать улыбки, и жена ему выговорила за это. Ален ликовал, потому что смог удивить Ирэйну, поблагодарив сына за то, что тот неожиданно помог ему. Он вспоминал, как проводил их до двери, облокотившись о косяк, с нежностью смотрел им вслед, когда услышал: «Мало, видимо, тебе сынок кустиков, еще и маму нужно непременно описать в самый неподходящий момент».
Он повторял про себя как заклинание: пусть она злится на него, кричит, возмущается, только бы не вернулось к ней состояние холодного равнодушия. А сегодня Ирэйна собиралась на занятия к профессору, поэтому Ален распорядился, чтобы дети тоже присутствовали на них. Пусть будет так, как нравится его жене.
Ночью слуга разбудил Алена:
— Милорд, миледи приказала постелить ей в детской.
— Зачем? — недоуменно спросил Ален.
— Ребенок не спит, плачет, — пояснил слуга.
Ален вспомнил, как Мортин рассказывал ему, что Ирэйна уже так делала, когда у ребенка резался зуб.
— Делайте, как говорит графиня, — распорядился Ален и стал одеваться.
Когда он подошел к двери детской, там уже собралась прислуга. Все напряженно застыли, прислушиваясь к детскому плачу, доносящемуся из комнаты. Ален стоял, не зная, как поступить.
— Милорд, хотите войти? — спросил приблизившийся Мортин.
Ален решился: кивнул головой и осторожно вошел в открывшуюся дверь.
Ирэйна ходила по комнате, баюкая сына на руках. Жена, по-видимому, еще не ложилась, потому что на ней было платье, в котором она ужинала. Чуть в стороне в кресле сидел лекарь Бернет. Увидев Алена, он встал и подошел к нему.
— Режутся зубки, поэтому ребенок плачет, — шепотом сказал лекарь.
— Что-нибудь можно сделать? — также шепотом спросил Ален.
— Леди Ира напоила его отваром из трав. Ждем, когда Ажан заснет.
И, словно услышав слова лекаря, малыш перестал кричать, были слышны только детские всхлипы. Ирэйна, не отрывая глаз от сына, еще некоторое время подождала, а потом подошла к детской кроватке и аккуратно положила туда ребенка. Она обернулась и увидела Алена. Глаза ее на мгновенье раскрылись от удивления, но графиня тут же нахмурилась, подошла и обратилась к лекарю тихим голосом:
— Господин Бернет, идите отдыхать, сейчас Вы ничем не можете помочь.
— В случае необходимости пришлите за мной, — ответил лекарь, затем поклонился, искоса взглянул на Алена и вышел.
Ирэйна присела на край дивана, застеленного для сна. К ней тут же подскочила служанка и стала вытаскивать из прически шпильки, распуская волосы. Жена подняла на мужа уставший взгляд и таким же уставшим голосом тихо произнесла: