— С днем рождения, — говорит он, обнимая сестру, которая одаривает его хитрой улыбкой.
— Спасибо, дорогой, — тянет она, скосив взгляд на стоящую рядом подругу, — мне пора, а ты будь добр, поухаживай за Глорией.
Ответа она явно не ждет, мгновенно скрываясь в гуще гостей, и Элайджа остается наедине со своим ангелом и кошмаром последних дней. Глория смотрит на него в упор, слегка склонив голову, и сохранить прежнее холодное выражение лица Майклсону становится все труднее. Но он должен выдержать.
Знать бы еще как…
Элайджа стискивает зубы, отвечая на взгляд блондинки, и медленно говорит:
— Я должен извиниться перед тобой. В тот вечер…
Он хочет продолжить, попытаться объяснить ей произошедшее, но Глория прикладывает пальчик к его рту, не давая ему возможности сделать это, и мысли Элайджи пускаются вскачь, когда она очерчивает контур мужских губ, едва заметно улыбаясь. Она сейчас так близко, едва касается нежной грудью идеальных лацканов его пиджака, и бороться с желанием поцеловать ее с каждой секундой становиться все сложнее, особенно когда она, склонившись к его лицу, начинает говорить.
— Ты тоже прости меня. Я не хотела тебя оскорблять, — шепчет Глория, невинно прикусив губу, а после с хитрым блеском в глазах добавляет, — Ребекка сказала, что ты бросил Кэтрин, откупился от нее. Это из-за меня?
Она смотрит на него, знакомо прищурившись, и Элайджа едва удерживается от того, чтобы подтвердить догадки упрямой блондинки, рассказать, как она важна для него, что она ангел его ночных снов, но Глории не нужны слова. Она становиться на носочки, тянется к его губам, и Майклсон едва успевает отстраниться, стиснув ее хрупкие плечи.
Долг превыше всего.
И Элайджа знает, что должен сделать. И делает.
— Я рад, что ты простила меня за грубые слова, — говорит он, стараясь не замечать, как голубые глаза мутнеют от непонимания, — ты мне очень симпатична, но наши отношения невозможны. Прежде всего, я — старший брат, глава семьи Майклсонов и мой долг заботиться о счастье родных, особенно Никлауса.
— Причем здесь Клаус? — сводит брови блондинка, не отрывая с него пристального взора, в котором непонимание медленно сменяется злостью.
И Элайдже хочется податься вперед, притянуть ее к себе, смять в поцелуе нежные губы, так, чтобы голубые глаза сияли от счастья, а не пылали гневом, но он знает, уже сделал свой выбор. И отступать поздно. Брат заслужил счастье, а то, что чувствует он сам не так уж и важно, и убедить себя, что любовь мелькнувшая в глазах Глории лишь иллюзия, оказывается до одури легко.
Ангел не может любить убийцу.
Ему остается только сказать это ей. Разорвать последние нити. И Элайджа решается.
— Я не буду тебе лгать, играть в игры, — произносит он, стараясь сохранять спокойствие, — я скажу как есть. Ты нравишься Никлаусу, он хочет построить с тобой отношения. Потому я не буду вам мешать. Я уступил тебя брату. Ты будешь счастлива с ним.
Лицо Глории застывает от недоумения. Кажется, она не может до конца понять смысл произнесенных слов, а когда наконец до девушки доходит, ее красивое лицо искажается от гнева, и она резко отталкивает Элайджу от себя, отступая назад.
— Что за бред? — выплевывает Глория, кривя губы, — я кто для тебя? Вещь? Игрушка, которую можно подарить? Какая же ты мразь, Элайджа Майклсон!
Ее слова обжигают, впечатываются в кожу, но Элайдже не привыкать к боли.
— Пройдет время, и ты поймёшь меня, — монотонно говорит он, поднимая на нее усталый взгляд, — и будешь благодарна. Я обещаю, что буду тебе хорошим другом.
Но Глории совершенно не нужны его оправдания, она лишь зло смеется, щуря полные ненависти голубые глаза.
— В таком случае, — цедит она, так, что ее слышит лишь Элайджа, — я могу тебе тоже кое-что пообещать. Ты пожалеешь, что подарил меня. Запомни, я сама выбираю себе мужчин.
Не дожидаясь ответа, Глория уходит с вечеринки, даже не попрощавшись с именинницей, а Майклсон медленно бредет к бару, пустыми глазами скользя по веселящимся гостям.
Его ждет бурбон. Много бурбона. Вот только Элайджа сомневается в том, что сегодня он ему поможет.
========== Часть 14 ==========
Уход Глории замечают не только Элайджа и Ребекка. Стоящий у бара Клаус не сводит глаз с блондинки, лицо которой постепенно превращается в ледяную маску, по мере того, как с губ его брата срываются слова, каждое из которых причиняет Глории боль, что она уже не в силах скрыть.
Но обида, плещущаяся в голубых глазах, слишком быстро превращается в ненависть, и Клаусу жаль, что он не слышит того, что блондинка говорит Элайдже перед тем, как уйти.
Глория исчезает за дверью, и на миг Клаус ловит взгляд брата, в котором только пустота — разговор с девушкой явно не затронул его чувств, чему Клаус даже не удивляется. Впрочем, Элайджа — меньшее, что волнует сейчас среднего Майклсона, который устремляется вслед за Глорией. Пожалуй, сейчас лучший момент для того, чтобы поговорить.
Клаус ловит такси, и назвав адрес Спенсоров, прикрыв глаза, пытается сосредоточиться на том, что может сказать Глории. Мысль о том, что девушка могла отправиться не домой, а в другое место на миг мелькает в его голове, но машина Глории, стоящая у особняка, рассеивает его сомнения — блондинка явно у себя. Расплатившись, Клаус выходит из такси, направляясь к высокому забору.
— Мисс Спенсор дома? — спрашивает Майклсон у горничной, встречающей его на пороге особняка.
— Да, она была в саду, — кивает та, с интересом рассматривая неожиданного гостя, — Вас проводить?
— Не стоит, — широко улыбается Клаус, — уверен, что не заблужусь.
Горничная лишь пожимает плечами, прежде чем скрыться за дверью, а Майклсон идет вперед, осторожно ступая по усыпанной гравием дорожке. Глорию он находит пару минут спустя -блондинка сидит забравшись с ногами в высоком кресле, кутаясь в плед. Золотистые локоны блестят в последних лучах осеннего солнца и Клаус замирает, любуясь ими.
Почти против воли, он тянет ладонь, едва касаясь белокурой макушки, прежде чем склониться к тонкому плечу.
— Ты так быстро ушла. Я волновался. Без тебя — праздник не праздник.
Блондинка напряжённо молчит, и Клаус расценивает это как карт-бланш. Он осторожно ведет пальцами выше, касаясь тонкой шеи, и совсем не ожидает, когда Глория резко встаёт на ноги и, обернувшись в его сторону, заносит ладонь для удара.
— Молодой человек, вы явно меня с кем-то перепутали. А если продолжите распускать руки, то предупреждаю, у меня черный пояс по каратэ.
Майклсон на миг замирает, пытаясь понять что только что произошло, не сводя ошеломленного взгляда с повернувшейся к нему девушки. Перед ним стоит очаровательная блондинка, но это совсем не Глория, хотя определенно чем-то ее напоминает — только черты ее красивого лица немного мягче, а глаза, что взирают на него сейчас с недовольством, не голубые, а зеленые.
— Мисс, простите, — выдыхает он, пытаясь улыбнуться, — я перепутал Вас с Глорией. Мне сказали, что она в саду. Я могу ее увидеть?
— О. Не советую, — усмехается в ответ его собеседница, явно наслаждаясь замешательством мужчины, — Глория в своей комнате, но даже я не рискну туда сейчас зайти. Не помню, когда видела ее такой злой.
Улыбка, что сияет на ее лице, оказывается настолько заразительной, что Клаус сам не замечает, как начинает улыбаться в ответ, изучая блондинку заинтересованным взглядом, отчего та вопросительно вскидывает бровь, явно заметив его внимание.
— А вы кто?
— Простите, я не представился, — качает головой тот, стараясь скрыть смущение, — Никлаус Майклсон, для вас просто Клаус. А вы…
— Камилла О ‘Коннел, кузина Глории, — отзывается девушка, и, слегка сощурив зеленые глаза, спрашивает, — это случайно не вы причина ее плохого настроения?
— Надеюсь, что нет, — прочистив горло, отвечает Клаус, продолжая изучать блондинку, — я могу немного подождать? Мне нужно поговорить с Глорией.