Майклон и сам спешит в ювелирный магазин, покупая для любимой неброский, но очень дорогой кулон с крупным бриллиантом в белом золоте, который так похож на новогодний шарик. Он не сомневается в том, что Глории его подарок придется по вкусу, как и в том, что он прекрасно будет смотреться на ее груди. Особенно если будет единственной вещью на ее прекрасном теле.
В канун праздника город накрывает морозная дымка, за которой следует снегопад. Снег очень редкое явление для теплого климата Нового Орлеана, но это Рождество становится исключением, добавляя сказочности, заставляет верить в чудеса.
И Элайдже хочется этого. Ведь ему нужно именно чудо.
Перед вечеринкой в их особняке стоит небывалое оживление. Ребекка и Клаус соревнуются друг с другом в выборе нарядов и красочных масок, радуясь словно дети, и Элайджа только посмеивается над ними, не скрывая впрочем счастливой улыбки. Слишком давно они все не были в подобном настроении, забыв о том, что Рождество — это семейный праздник.
Сам Элайджа ограничивается привычным костюмом, но стоит им оказаться на пороге дома Спенсоров, Глория, окинув его веселым взглядом, сменяет черный платок в нагрудном кармане его пиджака на искрящийся серебристый — в тон своему платью, и набрасывает на шею пушистую мишуру того же цвета.
— Тебе не кажется, что это лишнее? — вскидывает бровь Майклсон, глядя на серебристое украшение, — я теперь похож на елку.
— Тогда на кого же похожа я? — смеется в ответ Глория, и крутиться перед ним в своем сияющей платье, от блеска которого и правда немного режет глаза.
— Или тебе не нравиться? — подозрительно спрашивает она, остановившись.
— Нравится, — качает головой Элайджа, не в силах сдержать улыбку, — ты очень красивая сегодня. А к твоему наряду у меня есть небольшое дополнение.
Майклсон достает из кармана черную бархатную коробочку и гостиную наполняет полный восторга девичий крик, когда Глория открывает ее, видя его подарок.
— Он просто прекрасен, — шепчет она Элайдже на ухо, повиснув у него на шее, — я так люблю тебя!
— И я тебя, — отвечает ей Майклсон, и голубые глаза наполняются счастьем.
— Если ты не против, свой подарок я подарю немного позже, — говорит Глория, не отрывая от любимого дразнящего взгляда, — он у меня в спальне.
Темные глаза напротив расширяются, начиная темнеть и блондинка широко улыбается, довольна произведенным эффектом.
— А сейчас идем в столовую, — продолжает она, не дожидаясь пока Элайджа подберет слова для ответа, — пора тебя официально представить моей семье.
Так они и делают.
========== Часть 22 ==========
Шампанское искрится в тонкой бокале, когда Глория делает очередной глоток, не скрывая счастливой улыбки, и Элайджа не может оторвать взгляда от ее губ, лица, белокурых локонов сияющих волос. Она красива настолько, что режет глаза, и хотя Майклсону и кажется, что он успел привыкнуть к тому, как хороша его возлюбленная, сегодня она особенно прекрасна.
Элайдже хочется думать, что Глория светиться от счастья. О того, что он рядом с ней. О того, что любит его.
Глория смеется, сжимает его ладонь своими тонкими пальцами, и Майклсон чувствует, как его сердце каждый раз начинает биться сильнее, когда она смотрит на него, и в глубине голубых глаз он видит то, что уже не надеялся ощутить.
За столом царит веселье, Клаус и Ребекка наперебой рассказывают истории, от которых чета Спенсоров не перестают смеяться, и только Элайджа не слышит ничего, кроме голоса Глории, которая сейчас так близка, что у него перехватывает дыхание.
От того, что он может потерять ее.
Внимательный взгляд Блейка Спенсора, который он то и дело ловит на себе, после того, как Глория объявила семье о том, что они встречаются, настроение предсказуемо не улучшает.
Он не хочет думать об этом, не хочет разрушать окружающую его сказку сейчас, но растягивать губы в улыбке становиться все сложнее, особенно когда Глория доверчиво льнет к нему, склоняя голову на мужское плечо. Она верит ему. И Майклсон знает, что не имеет права пользоваться этим, но он молчит, лишь продляя агонию, пока блондинка не замечает его скованность.
— С тобой все хорошо? — шепчет она ему на ухо, слегка склоняя голову, — мне кажется, ты немного напряжен. Это ведь не из-за папы?
Глория хитро улыбается, не сводя с лица Элайджи своих невозможных глаз, и тот лишь коротко качает головой, возвращая ей улыбку.
— Тогда в чем дело? — продолжает она, подозрительно оглядывая возлюбленного, — не нравиться угощение?
— Все отлично, — отвечает ей Майклсон, боясь огорчить девушку, — я просто…
— Знаешь, я, кажется, поняла, — щурит глаза Глория, прикусывая губу, — ты ждешь моего подарка. Думаю, сейчас для него самое время. Идем.
— Уверена, что это удобно? — с сомнением произносит Элайджа, скосив взгляд на Блейка Спенсора, который кажется и не видит того, что дочь поднялась на ноги.
— Конечно, — решительно говорит Глория, протягивая ему руку, — никто и не заметит нашего отсутствия. Мы ведь ненадолго.
Последнюю фразу она произносит с хитрой улыбкой, и Майклсону на миг кажется, будто она специально провоцирует его, но в следующую же секунду Глория смотрит на него совершенно невинно.
— Ну же, идем, — нетерпеливо тянет она, и Элайджа встает, сжимая ее тонкие пальцы.
Их уход и правда остается незамеченным — сидящие за столом слишком увлечены беседой, и Майклсон вздыхает с облегчением. Когда они с Глорией остаются наедине Элайджа чувствует себя свободнее.
Блондинка идет впереди, утягивая его вперед, в полумрак широкого коридора, и Майклсон следует за ней, не задавая вопросов, пока они не останавливаются у ее спальни.
Глория распахивает дверь, с улыбкой тянет Элайджу за собой, и они оказываются в уютной комнате, освещенной лишь пламенем камина. Майклсон проходит вперед, стараясь не смотреть на огромную кровать, явно доминирующую в спальне, пока блондинка стоит у резного комода, пытаясь отыскать свой подарок. Наконец, в ее руках оказывается нарядная коробочка, и Глория возвращается к Майклсону, протягивая ее ему.
— Надеюсь, тебе понравится, — прикусывает губу она, наблюдая за тем, как Элайджа распаковывает подарок, которым оказываются изящные запонки с гравировкой. Только вместо своих инициалов, Майклсон видит причудливо перекрещенные буквы «Э» и «Г».
— Хочу, чтобы все видели, что мы вместе, — немного смущенно говорит Глория, словно поясняя необычную надпись, и Элайджа поднимает на нее глаза, отвлекаясь от подарка.
— Я тоже этого хочу, — глухо выдыхает он, не сводя с девушки напряженного взгляда, — спасибо. Это чудесный подарок. Я люблю тебя, Глория.
На миг в спальне воцаряется тишина, и Майклсон замирает, любуясь не сводящей с него счастливых глаз возлюбленной, и слова будто сами срываются с языка.
— Мне нужно сказать тебе кое-что, я…
Но Глория не дает ему договорить, вихрем оказываясь рядом, и обвивая тонкими руками мужскую шею.
— Уверена, любой разговор может подождать, — шепчет она ему в губы, прежде чем они сливаются в поцелуе.
— Глория, прошу… — пытается было остановить ее Элайджа, но блондинка только качает головой, поднимая на него затуманенные глаза.
— Я хочу тебя, — просто говорит она, облизывая раскрасневшиеся губы, — сейчас.
И все становится неважно.
Элайджа сам тянет ее на себя, целуя, и Глория только теснее прижимается к нему, перебирая темные волосы. Она выгибается в его руках, стараясь быть как можно ближе, и Майклсон сильнее стискивает тонкую талию, прежде чем его пальцы поднимаются выше, в поисках застежки платья.
— У нас нет на это времени, — шепчет блондинка, на миг отрываясь от его губ.
— Хочу видеть тебя, — отвечает ей Элайджа, и, расстегнув молнию, тянет серебристое платье вниз, пока оно не оказывается на полу. Оставшиеся на блондинке трусики он срывает одним сильным движением, и Глория смеется, отступая от него на шаг, позволяя любоваться собой.