— Да я же все отдам на днях, с процентами! Отпустите меня, дяденьки!
— Чего? — мне показалось, что коллектор, держащий меня, даже опешил.
— Что ты нам отдашь? Жизнь свою, что ли? — и заржал. А мне стало довольно гадко на душе.
Петя тем временем не стоял столбом. Я увидела, как он набросился с кулаками на второго коллектора, завязалась драка. А я тем временем продолжала вырываться из сильных рук первого, при этом угрожая:
— Да вы не имеете права! Я буду жаловаться! В прокуратуру! Я в суд подам!
— Не доживёшь ты до суда, дура!
Коллектор снова закрыл мне рот и сжал меня сильнее в своих руках так, что мне стало трудно дышать, и понёс меня в сторону стоящего чёрного автомобиля с тонированными стеклами.
И тут случилось страшное и непоправимое. Я увидела, как худое тело черноволосого Петеньки падает на мокрый асфальт, как кровь, вытекающая из его головы, растекается, смешиваясь с быстро образующейся лужей, как закрываются его глаза. Я перестала вырываться. Непрошеные слёзы покатились из глаз. Как же так? За что? Он же ни в чём не виноват? Он же не умер? Не может такого быть! Кто-нибудь, помогите ему! Вызовите скорую! Я могла только мысленно молить высшие силы о помощи. Рот мой всё ещё закрыт ненавистной рукой. Я промокла вся до нитки. Быстро усиливающийся дождь безжалостно продолжал терзать меня, смывая солёные слёзы.
Меня усадили в автомобиль на заднее сиденье. Первый коллектор сел впереди, а второй присел рядом со мной. За рулём я рассмотрела ещё одного мужчину. Он был в шапке, но всё равно было видно, что он рыжий, по бороде определила.
— Куда вы меня везёте? Что значит, не доживу до суда? Как же я вам деньги верну, если вы меня убьёте? — захлёбываясь слезами, засыпала я вопросами моих похитителей. Моё тело стала бить сильная дрожь, то ли от холода, то ли от переживаемого стресса.
— Какие деньги? За кого ты нас принимаешь? — повернулся ко мне с переднего сидения довольно крупный мужчина средних лет. Я рассмотрела на его правой щеке шрам, который делал выражение его лица пугающим.
— Разве вы не коллекторы? — всё еще сильно дрожа, пролепетала я.
— Коллекторы! Слышишь, Слава, она думает, что мы коллекторы! — веселился рядом сидящий похититель. И они все дружно втроём заржали, вызывая у меня ещё более сильную дрожь.
— Кто вы такие? — уже на грани истерики прокричала я.
Похитители не спешили отвечать на мой вопрос. Слезы застилали мне глаза. Я стала мысленно пытаться успокоить себя. — Так, Света, соберись, твоя истерика ничем тебе не поможет. Нужно понять, кто это, черт возьми, такие и что им от меня нужно. То, что это никакие не коллекторы, я уже убедилась. Это значит… И как я не пыталась понять происходящее, умные мысли не желали приходили в мою голову. И я просто смирилась с ситуацией и смотрела в окно автомобиля, наблюдая, как меняется дождливый пейзаж.
Рыжий водитель резко свернул на лево, и мы оказались в узком переулке. Он припарковался возле серого дома с зелёной крышей.
Сидящий рядом со мной мужчина среднего телосложения, одетый в кожаную куртку черного цвета и коричневую вельветовую кепку восьмиклинку, повернулся ко мне и проговорил хриплым голосом:
— Значит, слушай, сюда, цыпа. Сейчас ты спокойно выйдешь из машины и пойдешь вон туда, — и стал показывать своим пальцем мне в сторону железной обшарпанной двери.
— Рыпнешься — пожалеешь. Поняла?
Я утвердительно закивала головой, вспоминая Петеньку. Только начавшие высыхать слёзы снова выступили на глазах. Сердце разрывалось от жалости к другу. Помог ли ему кто-нибудь? Или он ещё так и лежит под дождём. Мысли о том, что он мог и не выжить, я гнала от себя поганой метлой.
Погруженная в себя, я и не заметила, как мы с моими похитителями оказались за той, как оказалось, судьбоносной дверью, которая разделила мою жизнь на "до" и "после".
Мы шли по темному коридору, освещенному всего одной тусклой лампочкой, как мне показалось, целую вечность. С каждым шагом моё сердце ускоряло свой ритм, предчувствуя беду. К концу пути оно было готово вырваться из груди.
Мы вошли в комнату, и бандит со шрамом усадил меня на деревянный стул с потрёпанной оббивкой. Я огляделась и увидела, что комната обставлена, как будто мы попали в недалёкое прошлое. Возле окна ламповый телевизор с выпуклым экраном стоял на деревянной тумбочке, покрытой лаком. Напротив меня — старый пестрый диван-книжка. За моей спиной расположился платяной шкаф.
Я набралась смелости и спросила спокойным голосом, хотя сердце отбивало удары: