— Конечно, нужны! Ты же видела, в каком состоянии замок, — став опять человеком, ответил Даррак. — Но мы с этим молодым человеком достигли соглашения, — указывая головой на Элигоса, продолжил дракон.
— Что за соглашение, если не секрет, конечно?
— Никакого секрета нет, — ответил за дракона Элигос. — Я пообещал ему золото. Много золота. Если он поможет поймать тебя. Ты же у нас птичка скользкая, — подмигнул мне дьявол.
— Ха-ха-ха! — засмеялась я. И где ты здесь золото достанешь!
— Ты забыла, кто я? — зловеще пробасил Элигос и материализовал из воздуха слиток золота.
— Ничего себе! — не удержалась я от возгласа.
— Пора заканчивать этот бессмысленный разговор. Думаешь, я не понял, что ты тянешь время, но на этот раз ничего не выйдет, птичка!
Даррак снова стал Драконом и выпустил пламя прямо на нас. Амсет успел заслонить нас своей широкой спиной. Я кричала так, что Фаллонд закрыл уши двумя руками, испуганно закрыв глаза. Я зря беспокоилась, Амсет не сгорел в адском пламени, а лишь невероятно разозлился.
Он прыгнул на дракона, нанося ему сокрушительные удары. Но драконья броня непробиваема. Мне ли не знать. Что мы с Даром только на нём не использовали. Дракон дёрнул спиной, и Амсет улетел не несколько метров от него.
Элигос уже стоял около меня. Он аккуратно взял из моих рук ребёнка и поставил его подальше от дерущихся Амсета и Даррака. Надо же, какой заботливый. Неужели ему небезразлична жизнь ребенка?
— Вот ты и попалась, девочка! Больше я из рук тебя не выпущу! — крепко удерживая меня за талию, прошептал на ухо Элигос.
— А если я попрошу тебя отпустить её, сын!
Глава 21
— А если я попрошу тебя отпустить её, сын! — обволакивающим, согревающим душу голосом произнёс некто.
— Отец? — голос дьявола дрогнул, но хватку он не ослабил. — Не ожидал тебя здесь увидеть, да и вообще где-либо.
Я стала оглядываться в поисках говорившего и обнаружила его за спинами Амсета, который замер с удивлённым выражением на лице, и дракона, принявшего свой человеческий облик. Мужчина излучал тёплый свет, и я всем своим существом ощущала его могучую ауру света и мощи. Он смотрел на Элигоса проницательным и мудрым взглядом. Волосы его, будто золото, сверкающие в лучах утреннего солнца. Его голос — громкий, словно раскаты грома, но в то же время нежный и утешающий, будто прикосновение весеннего ветра. И у меня не осталось сомнений, что это он, тот самый Древний. Демиург — создатель всего. Бог творец и хранитель всего сущего, великолепный и вечный, стремящийся к добру и справедливости.
Я тоже застыла, боясь пошевелиться, чтобы не спугнуть Древнего, чтобы ещё чуть-чуть погреться в лучах его благодати. Минуту спустя на странном мосту появились братья Амсета и с ними высокий старец с белой бородой и короной на голове.
— Отец, — поклонился старец Древнему. — Я так рад тебя видеть! Ты пришёл на мой зов! Я так благодарен тебе.
— Ра, сын мой, ты хорошо управляешь этим миром. Я доволен тобой. Какая просьба у тебя ко мне?
— В самой первой вселенной гибнет планета, населённая твоими первыми детьми. Разрешишь ли ты мне помочь им?
— У тебя доброе сердце, Ра. Я буду рад, если ты позаботишься о моём первом творении. Но и этот мир нельзя оставлять без присмотра. Он очень важен в паутине мироздания.
— Конечно, отец, я оставлю вместо себя править сына Гора Хапи.
— Хороший выбор. Я благословляю тебя в твоём деле. Ступай с миром.
Ра в тот же миг исчез. Видимо, отправился к великанам. Это очень хорошо, теперь есть кому позаботиться о них. Но Хапи, ему придётся остаться здесь. Сколько это займет времени, кто знает? Может год, а может и тысяча лет. Как воспримет разлуку с братом Амсет?
— Твои терзания совершенно напрасны, Света! — обратился ко мне Демиург, а я и забыла, как дышать.
Слова будто застряли у меня в горле, я не могла издать ни звука. Ко мне обратился творец всего сущего. Он видит меня, он знает обо мне.
— Конечно, я знаю о тебе, — улыбаясь, шокировал меня Древний. — Вы все мои дети. А тебя я выбрал, чтобы самый одинокий бессмертный наконец обрёл своё счастье, — и он многозначительно посмотрел на Амсета.
Мой любимый изменился в лице, невероятное счастье отразилось в его мимике. Он с такой нежностью посмотрел на меня и прошептал одними губами: «Я тебя люблю». Я не могла поверить, что он тоже любит меня. Ведь мою любовь к нему невозможно измерить никакими мерилами вселенной.
— И я люблю тебя! — прокричала я, чтобы слышал весь мир, и попыталась вырваться из тисков, в которые меня заключил Элигос.