Переступив порог с любопытством огляделся. Что можно сказать о комнате? Минимализм. Полы все из того же пружинившего нечто. Противоположной от двери, стены нет. Даже не так. Она есть, но полностью стеклянная или из какого-то другого материала. У правой стены небольшой диван и пара кресел, похоже, что из того же материала, что и пол. Перед ними прозрачный столик. Слева неприметная дверь ведущая неизвестно куда, сейчас закрытая. Все цвета топленого молока. Довольно приятного и спокойного, тем более если сравнивать с тем футуристическим взрывом мозга и глаз в холле. Рассматривать комнату конечно было интересно, но где моя куртизанка?
Когда открылась эта неприметная дверь и появилась девушка, я не заметил, полностью поглощенный открывающимся видом из окна: огромные здания всевозможных форм и расцветок с переброшенными между ними прозрачными пешеходными мостами и маленькие разноцветные флаеры, кружащиеся вокруг, как бабочки или шмели около цветов.
– Господин давно ждет меня? – нежный голос, как перезвон колокольчиков, оборвал что-то внутри меня и сердце ухнуло вниз, а вернувшись назад, забухало о грудную клетку как ненормальное. Я медленно повернулся.
Передо мной стоял совершенно чистый и невинный ребенок лет семнадцати, в коротких шортиках и топике, с темно-русыми волосами ниже плеч.
– Сколько тебе лет? – голос получился глухим и хриплым. Горло пересохло, как и губы.
Я не мог оторвать глаз от этих невозможных, огромных, фиалковых очей и видел, как расширяется зрачок, затягивая чернотой, потемневшую радужку.
– Двадцать три, – прошептала она и облизнула свои нежные губы.
А я просто прикипел к ним. Желание впиться в них переполняло меня. Никогда не целовал девиц лёгкого поведения, считая что ни мне, ни им это не нужно. “Господи, зачем этот невинный ребенок занимается такой грязью?” – меня разрывало от эмоций: с одной стороны я хотел разложить её прямо здесь и без прелюдий, с другой – отшлепать по заднице и отправить к маме. Только почему я представил свою мать? Честно говоря, я не понимал, что буду с ней делать, тем более, что в ушах еще звучало предупреждение парня с ресепшн: всё только по её желанию. Поэтому стоял, как дурак и не шевелился.
Она медленно подошла ко мне и, прикрыв глаза, втянула воздух, принюхиваясь. Я дернулся, черт возьми, я каждое утро моюсь, от меня не должно пахнуть. А потом она открыла практически черные глаза, затянутые дымкой желания и я потерялся в них, а она обходила вокруг меня, уже снимая мою рубашку. Мое нетерпение явно выскакивало из штанов, а она не торопилась. Да и где эта долбанная кровать, на которой я хочу уже оказаться? Нет, я не привередливый, могу и на полу, но с ней хотелось на кровать на чистые, хрустящие простыни.
А девчонка усадила меня на пол, я потянул её за собой, но она ловко вывернулась и рассмеялась, словно легкие колокольчики зазвенели:
– Мой дари, сперва необходимо провести обряд, – и выскользнула в приоткрытую дверь, видимо спальню.
Я не понимал, какой, нах, обряд? Или у них тут, в будущем, какие-то ролевые игры приняты? Собрав волю в кулак, остался на месте. Сказано, что только по согласию, значит примем устав чужого монастыря.
Буквально через минуту девушка вернулась, неся в руках маленькую треногу с чашей. Чем дальше, тем интереснее становилось происходящее. Не понимая зачем всё это, лишь надеялся, что всё будет не как в ужастиках, и нимфа не превратится в самый ответственный момент в монстра. Некстати вспомнился взгляд парня с ресепшн. Усилием воли отогнал нарисовавшуюся в мыслях кровавую картинку со мной в главной роли: при угрозе жизни, у меня есть экстренная эвакуация. Значит: расслабляемся и получаем удовольствие!
А девушка продолжала удивлять. Встав передо мной на колени и установив принесенное "оборудование" между нами, разожгла какие-то травки. Они не горели, а только тлели, распространяя чуть пряный аромат. Дымок стелился по полу, словно живой.
Встав, она запела. Низкий, гортанный звук отразился во всем моем теле томлением и вдруг вскрик, удар пяткой по полу и она закружилась вокруг меня в танце. Он не был эротическим, скорее обрядовым. Но голова кружилась, и желание стирало последние разумные мысли. Следя за туманом, казалось, что это живое существо, кружащееся вокруг и ластящееся к нам.
И опять в голову полезли мысли: почему это невинное создание оказалось в этом месте, скольких уже обслужила, в каких позах и что позволяла с собой делать? Каждый вопрос вбивал нож в сердце и душу, проворачивая его там. Душу рвало в клочья от этих мыслей, а сердце плакало кровью. Желание вытрясти из неё душу и уволочь куда-нибудь подальше, перемешивалось с похотью: подмять под себя и драть её прям здесь, на полу, чтобы кричала от наслаждения и забыла всех, кто был до меня. Сколько их было?..