Положив трубку, Вадим еще раз бросил на свое отражение взгляд и непроизвольно расплылся в самодовольной улыбке. Несмотря на то что тот самый сон был сущим кошмаром, Вадиму казалось, что он приведет его к чему-то очень хорошему.
Следующим утром Москва провожала друзей многокилометровой пробкой, организованной несчастным мотоциклистом, чьи останки сейчас медленно проплывали за окном старенького «кабана» Вадима. Широкие колеса некогда люксового авто подмяли под себя потеки неизвестной субстанции, смешавшей в себе моторное масло, тормозную жидкость и то, что когда-то было внутри мотоциклиста, и наконец мерно загудели, окончательно оставляя мегаполис позади.
— Жутковатое начало поездки, — оглядываясь с пассажирского сидения на догорающий мотоцикл, промямлил Никита.
— Сам виноват.
— Ты о чем?
— Его никто не заставлял мчаться сломя голову. Ты же видел, что он сам въехал под это фуру, — бросив небрежный взгляд на друга, ответил Вадим.
— И все же жаль парня, — скривился Никита.
— А мне нет! Представь, какую жизнь он устроил для водилы фуры, для ментов, что сейчас на жаре вынуждены приглядывать за всем этим, для всех водителей, что сейчас стоят в этой пробке, — умолкнув, Вадим выудил из двери помятую пачку Мальборо и, закурив, с улыбкой добавил: —А какого теперь патологоанатому, который должен будет собирать его по частям.
— Да это все понятно, — неуверенно парировал Никита: —Но это же был человек со своими какими-то мечтами, желаниями…
— И опять же. Его никто не заставлял тянуть за рукоятку газа…
Никита уже было набрал полную грудь воздуха, чтобы воззвать к совести друга, но в последний момент осекся, открыл окно, чтобы избавиться от зловонного дыма Мальборо в салоне и уставился на проплывающий пейзаж подмосковного леса.
— И что за сон? — спустя несколько минут тяжелой тишины, прерывающейся на истошные вопли обгоняющих «кабана» малолитражек, спросил Никита.
— Не понял, — вынырнув из своих мыслей, отозвался Вадим.
— Сон, ну тот, из-за которого мы сейчас махнем тысячу киллиметров и окажемся там, откуда так яростно пытались сбежать.
— А тебе не хочется вернуться и взглянуть на свое прошлое? — наигранно удивился Вадим: —В конце концов из нас двоих это я оказался там в психушке, а ты вполне неплохо смог мигрировать в Москву.
— Бесишь! — с еле заметной улыбкой буркнул Никита, давая понять, что ждет ответа на свой вопрос.
— Ладно, ладно, — вскинув руки в притворной капитуляции, затараторил Вадим. — Прежде я никогда не придавал значения снам. Так, какие-то несвязные образы, которые на утро вылетали из моей головы. Но этот сон… Это был жутчайший кошмар, после которого я проснулся и не мог понять, действительно ли это сон или воспоминания из моей прошлой жизни.
— Твой мать, Вадим! — воскликнул Никита: —Выключай своего писаку и заканчивай с саспенсом!
— Да все, все, — вновь рассмеялся Вадим. — Представь: я прихожу в себя в какой-то затхлой каморке. Стены на советский манер выкрашены в два цвета: бледно-голубая краска покрывает нижнюю часть стен, а верхняя когда-то была белой, но сейчас вся в какой-то копоти и грязи. Помещение закрыто, а на окнах металлические решетки. В общем, или псих больница, или тюрьма, что, как мне кажется, не сильно друг от друга отличается.
— Ты был там один? — заинтересовался рассказом Никита.
— Нет. Нас было четверо. Кроме меня была еще девушка и двое мужчин или даже подростков. Мне кажется, мы все были подростки. Но никого из них я не знаю. А что?
— Ничего, рассказывай давай, — небрежно махнул Никита.
— Я попытался выйти, но единственная дверь была заперта, а на окнах, как я уже сказал, были решетки. Но странным было не то, что мы были заперты, а то, что, кроме меня, никто не пытался выйти или сбежать. Наоборот, понаблюдав за моими безуспешными попытками сорвать решетки или выбить дверь, девушка попросила меня остановиться, а после выдала это, — запнувшись, Вадим потянулся за новой сигаретой и, обогнав маячивший перед носом «кабана» грузовик, внезапно умолк.
— Что она выдала? — спустя несколько секунд с нескрываемым негодованием переспросил Никита.
— Сказала, что меня не выпустят, потому что я убийца. И в красках рассказала, как я убил человека.
— И как?
— Я уже столько раз в голове прокрутил тот диалог, что некоторые детали размазались, смешались с мыслями и идеями, которые, мне кажется, безостановочно генерятся у меня в голове. Но зато я отчетливо помню ее слова, — умолкнув, Вадим набрал полную грудь воздуха и, словно сквозь зубы, выпалил окончание фразы: —Отсек половину лица…