«Приказ правителя и главнокомандующего вооруженными силами на Юге России. 20 мая 1920 года № 3226, г. Севастополь.
Русская армия идет освобождать от красной нечисти родную землю.
Я призываю на помощь мне русский народ.
Мною подписан закон о волостном земстве и восстанавливаются земские учреждения в занимаемых армией областях.
Земля казенная и частновладельческая сельскохозяйственного пользования распоряжением самих волостных земств будет передаваться обрабатывающим ее хозяевам.
Призываю к защите родины и мирному труду русских людей и обещаю прощение заблудших, которые вернутся к нам.
Народу — земля и воля в устроении государства!
Земле — волею народа поставленный хозяин!
Да благословит нас бог.
— Мне к этому больше добавить нечего, — закончил чтение Горицкий. — Уверен, что свободы, дарованные бароном, приведут под наши знамена всех людей России.
— Там о земле не совсем ясно сказано, — после недолгого молчания проговорил Гильфер. — С товарищами нам не по пути. Либо они нас, либо мы их, без ножа нам не разойтись. Но если помещики — тоже нам ни к чему…
Адам Гильфер не помещик, но разными правдами и неправдами сумел скупить 1200 десятин земли. Красные отобрали у него всю, кроме подушного надела. А как Врангель?
— Размер участков землевладельцев планируется установить в шестьсот гектаров…
«Значит, все-таки половину придется отдать», — думает Гильфер.
— Остальная подлежит выкупу… Барон сказал, что новый закон касается и его. Я могу это повторить, но…
Произнес то, в чем был уверен:
— Но это не окончательное решение. Все решать будет сам народ, земский собор, когда мы покончим с большевиками.
Гильфер заулыбался: раз так, то и беспокоиться не о чем, в земский собор войдут свои люди. А Булдыга-Борщевский негромко, но так, чтоб все услышали, буркнул:
— Будет вам и белка, будет и свисток…
Князь Горицкий, словно не слыша его реплики, спросил:
— А теперь, господа, прошу доложить, какова обстановка здесь.
Полковник Эбеналь вскочил, щелкнул каблуками:
— Сразу же после прибытия господина штабс-капитана, — он скосил глаза на Булдыгу-Борщевского, — началась подготовка. В Ландау, Ватерлоо, Штемберове готовы подняться в любой момент. Установлена связь с колониями Гросс-Либенталь и Мюнхен. Наши и прибывшие от вас люди выехали в окрестные колонии, — полковник перечислил их. — Завтра-послезавтра они возвратятся. Я, к сожалению, из-за этого, — качнул перевязанной рукой, — сам выехать не мог. — И пояснил: — Господин Арканов обещал беспрепятственную высадку. Да и высадились неплохо, а вот в последний момент…
Вздохнул и продолжал:
— Мало оружия. Не хватает винтовок, всего три пулемета, но два из них неисправны…
— Нам главное — подняться. Как только выйдем на берег моря хотя бы на небольшом участке, сразу же будет высажен десант и доставлено необходимое вооружение вплоть до тяжелых орудий. С прибытием связных определим время…
— В народе ходят слухи, — начал Гильфер, — что в ближайшие дни большевики объявят мобилизацию. В этот день и надо начать. Новобранцы в наших местах не очень-то жалуют большевиков, так что пойдут за нами. Но все дело в оружии…
— Хорошо, господа, все эти вопросы мы решим, как только явятся связные. А теперь… — и князь Горицкий встал.
Поднялись и остальные, направились к выходу.
Глава IX
ОТКРОВЕННЫЙ РАЗГОВОР
— Господин штабс-капитан, прошу остаться!..
Булдыга-Борщевский снова сел на стул, вынул из кармана золотой портсигар, достал из него самосад, быстро свернул цигарку, закурил, пустил клуб дыма на распятие.
— Откуда это у вас? — кивнул полковник на портсигар.
— Благодарное население преподнесло.
Князя даже передернуло: под этими словами подразумевалось любое изъятие ценностей у населения: от реквизиции до откровенного грабежа. И князь, свято веривший в идею белого движения, считал, что вот это-то в значительной степени и предопределило крушение похода Деникина.
— Да что вы так? — заметив недовольную гримасу князя, спокойно сказал Булдыга-Борщевский. — Подумаешь! Не обеднеют эти толстосумы… Эх, вот в Киеве мы изымали крамолу! — ввернул он словечко, бывшее в ходу у контрразведчиков.
— Доизымались! Попробуйте теперь после всего, что было, убедить народ в необходимости свергнуть большевиков, добиться, чтобы они нам поверили, за нами пошли.