Все готово.
Перегруженный самолет долго бежал по воде, затем тяжело поднялся, медленно стал набирать высоту. Позванивают, поют каждый на свой лад тросики, поет в ушах ветер. А внизу расстилается знакомый пейзаж: вот белые домики Очакова, прижавшиеся к глинистым обрывам: гигантским дредноутом вытянулся остров Березань, а в лимане, похожий сверху на блин, лежит Первомайский насыпной остров. Недавно, в день Первого мая, его переименовали, а до этого Николаевским, по имени стоявшей на нем батареи, звался. А вот изогнулась турецким ятаганом песчаная Кинбурнская коса, к ней приткнулись две плавучие батареи.
Дальше — Тендровский залив, владения белых. У затопленного крейсера «Чесма», который много лет выполнял роль щита при артиллерийских стрельбах, стоят несколько катеров и шаланд. А вон и крейсер «Кагул» выворачивает из-за Тендровской косы.
— Ну, сейчас шурухну! — улыбнулся механик.
Самолет пошел в атаку. Как только он очутился над кораблем, механик выбросил горсть «гвоздей». Оружие нехитрое, но при попадании насквозь пробивает человека, и летящие со свистом стрелы всегда вызывают панику. И на корабле палуба мгновенно опустела.
Снова заход. Федор выбрасывает бомбы, одну, вторую. Они рвутся в воде около бортов. И только третья при следующем заходе попадает в корму. Что-то начинает гореть, столб дыма тянется за кораблем. Чтобы не дать потушить пожар, самолет снижается почти к самым верхушкам мачт, и механик начинает стрелять по палубе из пулемета. Затем выбрасывает последнюю бомбу и на всякий случай горсть стрел. И огромный корабль, водоизмещением почти в семь тысяч тонн, вооруженный тридцатью шестью орудиями и несколькими пулеметами, имеющий 570 человек команды, поворачивает, уходит подальше от берегов, в море, убегая от маленького самолета, который и в воздухе-то держится на честном слове.
Самолет поворачивает на Очаков. А тут миноносец «Жаркий» показался. Стоит в заливе на якоре. Коровкин не может отказать себе в удовольствии попугать его.
— Бомбы есть? — спрашивает одними губами — слов за свистом ветра механик все равно не услышит.
Тот разводит руками — нету. Только «гвозди» остались — показывает стрелу.
— Все равно!
Снижается над кораблем. Федор горсть за горстью бросает стрелы. На палубе — беспорядочная беготня, но кто-то бросился к пулеметам, открыл стрельбу. И вдруг заглох мотор. Коровкин планирует, уводя аппарат подальше от корабля, но самолет снижается. И с каждым метром все больше и больше. И вот сел на воду.
— Что там такое?
Федор выскакивает из кабины, по гондоле пробирается к мотору.
— Трубка перебита!
И тут же:
— Смотри-ка!
С корабля спустили шлюпку, и она направляется к самолету.
— Да пугни ты их! — кивает на пулемет Коровкин.
— Патронов нет…
— Н-н-да… Закрути! — подает тщательно сберегаемый моточек изоляционной ленты.
— Готово!
— Заводи!
Садится Федор верхом на мотор, берется за лопасти винта. Прокручивает и раз и два. А шлюпка все ближе, ближе. Уже видны орущие рты, слышны крики.
Завелся мотор. Подняться самолет не может, в дырявую гондолу-лодку набралось полно воды, но вот он уходит по воде все дальше и дальше от шлюпки, от корабля. Вслед ему стреляют, но за шумом мотора, ветра, волн не слышно ни выстрелов, ни свиста пуль.
Уже около самой Кинбурнской косы летчики еще раз осматривают мотор, вычерпывают воду из лодки, затем поднимаются в воздух.
Самолет еле дышит. Правое крыло растрепано, брезент разорвался на ленточки, рули болтаются. Кое-как плюхнулся около берега. Серый от усталости, Коровкин вышел из самолета, лег на траву, не снимая кожанки, только сбросил фуражку.
Подбежал Омелька.
— Ы-ы, ы-ы-ы, — на голову показывает.
— Что он мычит? — поворачивается Коровкин к Федору.
— Да ты, брат, совсем поседел!.
Коровкин [12] молча закуривает, глубоко затягивается, выпускает огромный клуб дыма и смотрит на недалекий пригорок, на котором выделяются три небольших могильных холмика и самолетные пропеллеры над ними.
Глава XIX
БОИ
Уже первый час на исходе, а сигнала все нет, отрядов из других колоний тоже нет. И полковник князь Горицкий решает пробиваться к морю своими силами. Уже строится в ряды вооруженный отряд, выходит за село, на юг. А в это время появляется всадник на взмыленной лошади:
— По одесской дороге красные идут!
12
Морской летчик Туркестанского гидроотряда Западного сектора Черного моря Коровкин М. А. приказом Реввоенсовета Республики впоследствии был награжден орденом Красного Знамени.