Али всмотрелся в тесные аккуратные ряды крошечных растений; каждый росток имел два листочка.
– Что это? – с любопытством спросил он. – Вероятно, тут разные растения, но трудно сказать с уверенностью. Они такие маленькие.
– Большинство проросло только сегодня утром, остальные вчера вечером.
Еще какое-то время их будет трудно распознать. На одном подносе эстрагон, на другом серый перец. Они нужны мистеру Муру для камбуза. Он хочет попробовать новые специи.
– Ну, это всегда хорошо.
Оба молчали, пока Раэль проверяла наличие воды и азотистых удобрений в почве и осматривала сами ростки. Надо как можно раньше рассмотреть болезнь, иначе она погубит всю поросль.
Наконец она распрямилась.
– Все дети хорошо себя чувствуют, – объявила она. – Можете вернуть их на стойку, мистер Камил.
Он подчинился. Закончив работу, Али оперся на стойку и задумчиво взглянул на женщину.
– Как это у вас все так хорошо получается, доктор? В таких разных делах? – Его собственный шеф не пел ей хвалы, как Тау и Мура, но Иоганн Штоц вообще редко хвалил кого-нибудь. Если он за день ни разу тебя не ругнул, это уже комплимент.
– Ну, просто я многому научилась. Мне все было интересно, я хотела приносить пользу, а не быть бесполезным грузом, пока официально не смогу занять какое-нибудь положение.
– А, да. Вы выросли в комфортных условиях своего клана.
– Мне повезло, – серьезно согласилась она, – особенно потому, что я люблю торговлю. – Лицо ее неожиданно омрачилось. – Но, Али, я никогда не была предоставлена самой себе, у меня не было возможности убедиться, что я в состоянии справиться одна. В Школе я не училась. Все мои курсы, даже медицинские, я изучала по лентам, а клинический опыт приобретала в больницах, когда мы приземлялись.
Помощник резко взглянул на нее.
– А это разрешается?
– Конечно. Экзамены очень строгие; для успешной сдачи нужно набрать на десять процентов больше баллов, чем в Школе.
– Вероятно, для вас это никогда не было проблемой.
– Да. Не забудьте, у меня на корабле был полный набор учителей.
– А психологические тесты?
– Я никогда не просила назначения на корабль, так как все время оставалась в своем клане. Но общая классификация ясна – вольный торговец.
– Никогда не пытались работать на большие компании?
Раэль рассмеялась.
– Да на корабле компании я бы и двадцати четырех часов не выдержала!
Выражение ее лица снова стало мрачным.
– Впрочем, и на «Русалке» у меня не очень хорошо получилось.
– Вы все оставили и ушли. В данных обстоятельствах это самое разумное. – Голос Али смягчился. Она не скрывает своих неудач. – Вы справитесь. Торговое дело вы знаете и не возражаете против занятий им.
Для Камила это нечто новое – утешать и поддерживать. Он смолк, не зная, что еще сказать.
Разве что... Коуфорт распутала это невероятное преступление.
– Доктор, – неожиданно сказал он, не давая себе возможности отступить, – вы можете держать рот на замке?
– Я врач. Это одно из условий нашей работы. И не думаю, чтобы вы сообщали о нашем разговоре всей вселенной.
– Не буду. – Он серьезно смотрел на нее. – Что вы думаете о Кануче?
– Я испытываю к нему отвращение, – удивленно ответила она. – Мне нравятся великолепные дикие планеты или красивые цивилизованные, где существуют строгие законы по защите живой природы, полные пушистых, пернатых и чешуйчатых существ, а не зловонного химического варева.
– Возможно, это не самое плохое на Кануче.
Глаза Раэли Коуфорт сузились.
– Что вы хотите сказать, Али? – негромко спросила она. Никогда раньше не видела она его таким серьезным.
Целую минуту помощник инженера молчал.
– Может быть, я и сам не знаю, – сказал он наконец. – Не хочу попадать в объятия психомедиков, как жертва шепчущих.
– Я не психомедик и достаточно времени провела на звездных линиях, чтобы знать: случаются очень странные происшествия, оправдывающие самые дикие теории.
Камил отвернулся от нее.
– Многие удивляются, как мне удалось выжить в войне кратеров. Я ведь только начинал ходить в школу, когда мы попали под удар.
Она не ответила, а он, успокаиваясь, продолжал:
– В ту ночь я проснулся сразу после полуночи, проснулся в ужасе, в холодном поту. Если бы я был старше, поумнее, я бы разбудил родителей, но тогда мне пришел бы конец. Меня бы успокоили, снова уложили в постель, и я погиб бы с остальными. А так я просто убежал. Пожарная лестница проходила рядом с моим окном. Я спустился по ней и побежал. Страх мой был так велик, что я, не останавливаясь, пробежал через весь город и вышел за его пределы, когда от усталости не мог двигаться дальше. Но в это время начали падать бомбы. Из тридцати с лишним тысяч жителей я единственный выжил.
– Какое-то время об этом никто не знал. Обычно я голодал, мне всегда было холодно, но я выдержал несколько лет. Что-то внутри меня заставляло держаться подальше от людей. Они, конечно, помогут, но они же помешают мне убежать, если снова придется.
– И пришлось: дважды от бомбардировки и дважды от массовых убийств...
Когда враг проходил через нашу местность, и когда его прогоняли назад.
– После этого дела пошли спокойнее. Конечно, опасности были, но не такие большие, и я научился избегать их. Больше таких предупреждений у меня не было.
Али начал расхаживать, будто это движение помогало ему четче формулировать мысли.
– Когда я достиг зрелости, началось нечто другое, и оно продолжается до сих пор. Если я оказываюсь на месте большой трагедии, как бы давно она ни произошла, я испытываю страшную тяжесть, печаль ложится мне не только на плечи и тело, но на душу, на дух. В переулке я этого не испытывал вероятно, трагедия должна быть большего масштаба, – но я испытал это на месте крушения «Небесной надежды», когда она погибла со всем экипажем и пассажирами. Я испытывал это в развалинах Лимбо и в Большом Ожоге на Земле, хотя никому не говорил. К тому же у нас тогда хватало неприятностей, чтобы беспокоиться о бедах прошлого.
Он рискнул взглянуть на врача. Та стояла прямо, внимательно слушая его излияния.
Женщина глубоко вздохнула.
– Вы чувствуете то же самое на Кануче?
Камил мрачно улыбнулся в ответ.
– Доктор, мне нужно находиться непосредственно на месте, чтобы почувствовать. Да, чувствую. Почувствовал сразу, как только мы вошли в атмосферу этой проклятой планеты. Хуже того, впервые с дней войны кратеров меня охватила паника. И она все время со мной. Иногда я с трудом удерживаюсь, чтобы не ворваться на мостик и не направить «Королеву» как можно дальше отсюда.
Он овладел собой.
– Кануч, планета звезды Халио, одна сплошная трагедия, какая-то огромная катастрофа. От ее прошлого несет бедой, и будущее ее тоже темно.
Это подлинно зловещий мир, и, доктор Раэль Коуфорт, мы ничего с этим можем сделать, потому что ни одна душа в мире мне не поверит. Дела будут совершаться, как обычно, с обычными затратами времени, и я молюсь всем богам Федерации, чтобы неизбежное произошло после нашего отлета.
Глава 13
Потребовалось немало времени, чтобы развеять холодок от мрачных предчувствий Алим, но огромный открытый рынок города Кануча послужил отличным противоядием. Глаза Раэли Коуфорт сверкали, когда она осматривала длинные ряды киосков, стоек и столов, заполненных предметами, предназначенными для продажи или обмена. В столице были, конечно, и крытые рынки, но они не предназначались для независимых вольных торговцев, которые искали товаров для примитивных планет на краю мира.
Их здесь было вполне достаточно. Раэли нравилось бродить по большому рынку, а теперь ей разрешалось кое-что закупить для корабля, конечно, под незаметным, но бдительным контролем.
Она сосредоточится на драгоценностях, сразу решила Раэль, но вокруг так много всего, что вначале она захотела осмотреть, что предлагает рынок.