Нрав у него был несмотря на внешнюю холодность облика спокойный и мирный. Единственный сын, наследник, брат пятерых сестер, душа любой компании, даже вражеской, он был бы капризен, если бы был слаб, но могучая сила превратила его в поработителя, завоевателя, жестокого и насмешливого человека. Никогда не знаешь, очарован ли он тобой, или насмехается, к нему было не подобраться. Отдавая дань уважения отцу, Исхиэль пропадал когда хотел, делал, что хотел и давно перестал слушать мать, однако для других являлся примерным сыном, принцем, будущим королем.
Он уже успел завоевать сотни сердец, никому не отдавая предпочтения, и в том числе сам того не ведая стал предметом интереса маленькой Лилайлы.
Смотря на смеющегося Исхиэля во все глаза, Лилайла выпускала сумасшедший ураган чувств, который зародился еще полгода назад.
Исхиэль был посетителем их замка еще с маленького возраста девочки, но только ей исполнилось десять и он как будто стал появляться чаще, но она была слишком маленькая для каких-то влюбленностей. Лилайла обратила внимание на принца только на свой тринадцатый день рождения, когда он буквально покинул сражение для того, чтобы поздравить ее с праздником.
С волнением девочка вспоминала тот день, когда взъерошенный, с еще горячими от битвы глазами, Исхиэль вошел в залу, где было устроено празднество, с подарком. Он подарил ей кулон в форме сердца, присев на ногу перед юным существом. Впервые Лилайла видела чужого мужчину так близко, практически у своего лица. Ее юное сердечко, вглядываясь в ласковые, но слегка безумные голубые глаза забилось быстрее. Красивые пухлые губы гостя раскрылись в широкой улыбке, он занес свои руки назад, за ее шею и по разрешению братьев лично надел свой подарок.
С тех пор как полгода назад на шее Лилайлы появился кулон, ее без него не видели. И даже сейчас, она опустила руку к священному символу любви и обхватила его пальчиками.
— Ваше Высочество, пришли ваши сестры! — шепнул ей Король, заметив как долго дочь Владыки рассматривает его сына. Он не сдержал улыбки, но та отнюдь не получилась ласковой.
Глава 4. Позор семьи
— Вас не учили, дорогой брат, что прежде, чем войти в женскую комнату, нужно стучать?
Лилайла закрыла за собой дверь и Вилькес, покинув балкон, сделал то же самое. Они остались один на один и сестра отметила про себя, как брат возмужал. Из-за густой, но короткой бороды и раскаченным не в меру мускулов он внешне походил на Мильена, но вместо доброй запальчивой души, имел повадки осторожного свирепого в своем неистовстве хищника.
— Слышал Лайлэн тебя чуть ли не придушил. Считаю взбучки ты заслужила.
В ответ Лилайла лишь горько усмехнулась. Братья вечно поддерживали друг друга, а на нее смотрели лишь как на “женщину нашего рода”, которую требовалось защищать, отстаивать, но не любить.
— Вы пришли, чтобы мне это сказать?
— Нет, — он подошел ближе. — Я не собираюсь стирать тебя в порошок или пытаться вернуть на ровную дорожку в отличие от Лайлэна. Ты уже взрослая, а значит сама за себя отвечаешь. Но не увлекайся, всегда помни, кто ты такая, что как бы тебе не хотелось, но ты принадлежишь нашему роду. Всегда помни и веди себя соответствующе.
— Спасибо, что предупредили. А то я боялась забыть.
Расслабленная поза младшей сестры и ее насмешки парню не понравились, он глухо выдохнул, взял с полки шкафа статуэтку и раскрошил ее в ладони. Гипс посыпался словно песок на деревянные доски.
— Мы будем приглядывать за тобой. И если нам что-то не понравится, не сомневайся, ты вернешься в замок к отцу. Преподать урок не помешало бы еще раньше, когда ты только сбежала… Но тогда мы были не в себе. А теперь видим все отчетливо. Так что следи за своим поведением, не позорь больше нашу семью.
Закончив проповедь Вилькес направился к сестре, обогнул ее и взялся за ручку.
— Значит мой побег — это ваш позор? — внезапно раздался женский голос за спиной, пропитанный не то злобой, не то обидой, или всем одновременно.
— А ты что думала? — зло бросил брат. — Единственная дочь Владыки, самого могущественного темного на земле, сбежала, несмотря на наличие трех взрослых братьев. Сбежала, когда ей было всего четырнадцать, а они очнувшись, не знали где ее искать! Думала ли ты когда-нибудь на какой позор на всех навлекла? Олианне и Элианне шагу не давали сделать без нашего ведома, несмотря на то, что Эли уже замужем.
— Полагаю тебе и причины известны?
Вилькес обернулся. Подошел к спине сестры, и, склонив голову, прошептал ей на ухо клокочущим от гнева голосом: “Известны. И оттого я ненавижу тебя только больше. Ведь из-за несостоявшихся романтических фантазий четырнадцатилетней избалованной сестры мне, Лайлэну и Врарисэлю приходилось отводить глаза, словно пристыженным молоденьким принцесскам”.