Как бы уверенно я себя не ощущала, но с каждым шагом начинала волноваться все больше. Неспокойные бабочки в животе, заставляли кожу покрываться мурашками. Что за чертово тело, такое?
Один…
Два…
Три…
Дверь с легким скрипом открылась, но сидящий ко мне спиной мужчина даже не вздрогнул. Неужели знал, что я внутри дома? Он сидел, в большом кожаном кресле, но его широкие плечи все равно выступали за края. Белая рубашка натянулась на широкой спине, а правая рука лениво свисала с подлокотника, держа стакан то ли с виски, то ли с коньяком. Максим наверняка знал, что я позади, но для меня все равно его голос показался слишком внезапно, заставляя вытянуться струной.
— Так и будешь топтаться у порога, Софи? — сказал он неожиданно таким хриплым и одновременно усталым голосом.
Он что ли пьян?
Переступая через осколки стекла и куски древесины, я постаралась подойти ближе, но не становилась в зону его видения. Теперь я не потерплю к себе такое отношение. Мы должны быть наравне, хотя эти мысли давались мне с трудом. Даже в таком состоянии, Максим безусловно доминировал надо мной и это чувствовалось даже на ментальном уровне.
— Повернись ко мне, Максим. — тихо, но уверенно произнесла я, перед тем, как кресло медленно начало поворачиваться, а мое сердце останавливаться…
45
Ты, несмотря на боль и усталость,
Мое сердце руками прикрыл.
Ветер, следующий за тобой,
Это грех, что себе не простил.
Вернись, я принимаю боль
Твоих глаз, так глубоко одиноких.
Одиноко-глубоких глаз.
Где двое нас — лишь одна тень.
Твои грехи завязали глаза мои.
Где двое нас — лишь одна тень.
Вернись, не оставлю тебя в одиночестве.
Я, несмотря на боль и усталость
Твое сердце руками прикрыла.
Мы вместе, но дело не в том.
Я не могу расправить крылья.
Вернись, я принимаю боль.
Твоих глаз, так глубоко одиноких.
Одиноко-глубоких глаз.
Где двое нас — лишь одна тень.
Твои грехи завязали глаза мои.
Где двое нас — лишь одна тень.
Вернись, не оставлю тебя в одиночестве.
Я, растворяюсь в твоих глазах.
Ты мое безумие и любовь одновременно.
Если не сможем мы идти одним путем вдвоем,
Земле оставим одну тень на крыльях четырех.
Перевод песни Тины Кароль «Твої гріхи»
— Х-м-м, ну садись. — как будто через силу выдавил из себя Максим, указывая рукой со стаканом на кресло напротив себя.
Но я не могла двинуться вперед и сделать так, как сказал мужчина. Я жадно впитывала в себя каждый миллиметр такого знакомого лица. Нижнюю часть скрывала борода, открывая моему взору лишь пухлые и когда-то такие желанные губы. В расфокусированных глазах полная апатия. На мужчине чистая белая рубашка с закатанными рукавами и черные классические брюки. Как будто он только что пришел с работы и решил немного расслабиться, выпивая дорогой алкоголь. Но все куда жестче…
Даже не знаю, что сильнее ударило меня под дых: то, что на удивление я была очень рада его видеть или то, что на самом деле хотела остаться, ведь видела, как он растоптан. Нет, Максима невозможно уничтожить, потому что даже сейчас выглядел таким уверенным в себе и несгибаемым. Как будто Романовский сейчас на самом деле встанет и с легкостью прижмет мое тело к стене, как в первый раз. Никто бы из посторонних и не сказал, что с ним что-то «не так».
Незаметно, дав себе пощечину, все-таки «отмираю» и молча сажусь в совсем сейчас неудобное кресло, под пристальным взглядом мужчины. Сколько он уже выпил? Я что ли на самом деле собралась рассказать ему о ребенке?
— Я соскучился, София. — одна фраза тихим голосом и мой мир, кажется, перевернулся с головы на ноги. Именно так.
Что? Мне не послышалось?
Честно говоря, я даже забыла то, о чем хотела сказать и зачем вообще приехала сюда. Глаза, что до этого сверлили дыру в полу, вдруг нашли его, одиноко-глубокие. В тот момент, перестало существовать все вокруг кроме его хриплого голоса. Одновременно шок и агрессия проснулись во мне. Хотелось ударить его, чтобы рука горела. Так сильно и со всей злостью.
— И тебе для этого нужно было все это пройти? — дрожащим голосом произнесла я, не веря, что моя жизнь была способна на такие «американские горки». — Черт, да как ты можешь мне сейчас это говорить? Ты знаешь, что я пережила?!
Максим продолжал молча, сверлить меня своими глазами и я, не выдержав, додала:
— Все кардинально изменилось, Максим, — уже спокойнее вышло на этот раз.
— Зачем ты пришла тогда? Ты ведь так хотела свободы, Софи. — без капли упрека произнес он, лишь с ощутимой вселенской усталостью в низком тембре голоса. Да, он прав, но появилось очень важное обстоятельство, изменившее ВСЕ.
— Я… Я беременная… Беременная. — одними губами прошептала, закусывая дрожащую губу и ожидая какой-то реакции, но ее не было. Лишь оглушающая тишина, поглощающая все вокруг. — Я не знаю, что дальше делать.,
46
— Что ты сказала? — за какое-то время спросил он, севшим голосом. Кажется, эта новость повергла Максима в шок, если мягко выразиться.
— Я не собираюсь делать аборт, Максим, но и скрыть от тебя это не имела права. — честно призналась я на одном дыхании.
Все время, смотря куда угодно, только не на мужчину. Честно боялась показать ему свои слезы. Я откровенно устала от всего, что вдруг легло мне на плечи. Это слишком…
— Сколько?
— Чуть больше месяца.
И снова гнетущая тишина, что заползала мне под кожу. Это было невыносимо. Сидеть с ним в этом относительно небольшом помещении и молчать, хотя так много хотелось сказать. С другой стороны, я сделала то, что была должна. Рассказала… Так что же держит меня на этом кресле? Почему не хочется уходить, а послушать его. Может…
— София… — вдруг прохрипел он таким виноватым голосом, что внутри меня все перевернулось. Я не была готова так быстро все забыть и снова смотреть в его глаза без обиды и злости.
От этих мыслей внутри меня все распирало. Так хотелось закричать, рыдая, но ни слез, ни голоса не было. Слишком много он сделал неправильного, слишком далеко зашёл.
— Нет! — воскликнула я, резко поднимаясь с места.
Вокруг все плыло и размывалось от горьких слез в глазах. Хорошо, что я не могла видеть его лицо. Это стало бы последней каплей для меня, я бы окончательно сломалась.
— София!
Кинул мне в спину, когда я сорвалась с места, желая быстрее оказаться подальше отсюда. Эти стены душили меня, забирали всю жизненную силу и желания продолжать бороться. Тот хаос, что творился вокруг, напоминал то состояние, что было у меня внутри. Я бежала, не поворачиваясь, так быстро, как могла. Задыхалась от громких и несдерживаемых рыданий, что рвались наружу и, я просто не могла и не хотела их останавливать. Миновала, темные деревья, острые камни под ногами, а сердце кричало остановиться, но было что-то сильнее. Что-то, что гнало меня вперед. Боль. Невыносимая и непередаваема словами. Обида и боль. Кажется, из этих чувств я состояла полностью и они заменили кровь в моих венах.
Возле ворот уже ждал меня заведенный автомобиль. Это означало лишь одно — Максим не собирался меня остановить… Последний раз вздохнув на полную грудь, я забралась в салон машины. Несмотря на присутствие постороннего человека, я рыдала, заполняя пространство вокруг себя звуками отчаяния. Это было слишком для меня.
Даже не остановилась, когда внедорожник затормозил напротив моего подъезда. Просто вышла и на ватных ногах проковыляла к своей ничтожной квартире. А внутри, единственное, на что остались силы — безвольной куклой упасть на кровать и продолжать рыдать, пока не усну. А сон настиг меня на удивление быстро.
***
Проснулась я от явного ощущения, что за мной наблюдают. Такое чувство, что теплая ладонь прикасается к оголенным участкам кожи, лаская их. Такой явственный взгляд, что я громко вскрикнула, резко поднимаясь на кровати. Взгляд не сразу зацепился за мощную фигуру, что сидела напротив меня и прожигала горящим взглядом.