С любовью, ваш автор.
48
— Как я могу тебе верить после… После всего? — тихо произнесла я, быстро стирая со щеки одинокую слезу, что так предательски сорвалась.
Максим молча проследил за моей рукой, а после поднял к моим глазам взгляд полный раскаяния и боли. Мне очень хотелось верить в искренность его эмоций и в то, что людям свойственно меняться. Так хотелось, что сердце разрывалось. Он сидел так близко, что я дышала родным запахом его тела, но обида никуда не девалась. Она была настолько глубоко, что причиняла физическую боль. А вдруг это очередная ловушка для меня. Как теперь я смогу ему доверять?
— Если хочешь, ни слова тебе не скажу и буду стараться не попадаться на глаза, но я, бы здесь не сидел, если бы вы были в безопасности. София, я не шучу и если ты понимаешь всю опасность происходящего, то поедешь со мной добровольно. Уйдешь, как только все утихнет… Обещаю.
Я смотрела на него и не могла произнести ни слова, хотя и так знала, что не смогу отказать. Максим замешан в страшных вещах, поэтому верить ему в этом случае я обязана. Если бы не ребенок, был бы совсем другой разговор, но на моей совести еще одна невинная ни в чем жизнь.
Коротко кивнув и стерев с лица очередную соленую каплю, тихо произнесла:
— Хорошо, мне нужно немного времени, чтобы собрать некоторые вещи. — почти прошептала.
— Без проблем, — ответил сразу же Максим, продолжая сидеть на том же месте, пока я направилась в ванную комнату.
Быстро собрав первые необходимые вещи, вышла обратно в комнату, но мужчины уже не было. Я впервые задумалась, как, наверняка, ему тяжело. Романовский вновь включает режим сильного самца, не желая показывать при мне свою слабость и от этого становится только хуже. Кем мы стали друг другу, Господи? Что сделали с собой?
Через десять минут, я вышла в подъезд с маленькой вализой, которую тут же забрали у меня. Мы спускались во двор, а я не могла понять, настоящую причину того, почему так быстро согласилась поехать с ним. Неужели все дело только в безопасности? Зачем ты врешь себе, София?
Как я и ожидала, Максим уже сидел внутри салона темного авто, смотря прямо на меня. Как будто хотел понять, что творится в моей голове. Думаешь, я сама знаю?
Я осталась на улице, вытягивая телефон из кармана легкой курточки, что сейчас совсем не защищала от холодного ветра, пробирающегося под кожу. Нужно предупредить пожилую хозяйку дома о том, что я съехала. Женщина была очень добра ко мне, особенно в тем моменты, когда из-за моральной усталости, я даже не могла подняться с кровати. Без лишних слов эта бабуля помогала мне в такие моменты, не расспрашивая о причинах моего настроения. Наверняка, сама все понимала…
Через пару минут, забралась в автомобиль, полностью пропитанный запахом Романовского. И если когда-то он будоражил меня, то сейчас вызывал скорее грусть. Между нами слишком большая пропасть…
Ехали в его дом в полной тишине, и лишь тяжелый мужской взгляд давил очень сильно. Он как будто боялся, что сейчас я сбегу или не верил, что так просто сдалась. Я первой заговорила, и, может, он удивился, но не подал виду.
— Где Виктория? — неуверенно подала голос, продолжая смотреть куда угодно только не на него.
— Отправил ее в Америку на учёбу. — ровным голосом произнес Максим.
— Она не знает, что с тобой…
Я не знала, как правильно сказать это и какие слова подобрать, поэтому запнулась в конце. Романовский насмешливо фыркнул:
— Что я инвалид? Нет, не знает. — равнодушно произнес он, и я бы так и подумала, если бы очень хорошо его не знала. Максим очень подавлен и от этой мысли что-то внутри шевельнулось.
Следующая прода выйдет завтра в приблизительно то же время.
49
Он уже и не верил в то, что София когда-нибудь по собственной воле окажется в его доме. Знал, что не сможет полностью отпустить, до конца своих дней, сидя в тени, но, чтобы быть вот так близко, смотреть, как мирно спит, сжавшись в клубочек… Впервые появилась надежда, что все под силу, что сможет защитить ее и ребенка. Впервые за долгое время, в душе появилась такая чистая и добрая эмоция, что была сродни воды в пустыне.
Смотрел на красивое умиротворенное личико, без единого изъяна и не мог заставить себя уйти прочь. Укрыл одеялом маленькое и такое хрупкое тело. Рука невольно опустилась на мягкую подушку из волос и немного сжала, ощущая мягкость и явный фруктовый запах. Вдохнул на полную грудь родной аромат и внутри что-то шевельнулось. Не сумев удержаться, наклонился над красивым личиком и осыпал легкими поцелуями скулы, останавливаясь в сантиметре от пухлых розовых губ. Какая же она красивая… Жаль, что уставшая и все из-за него…
Когда за окном уже начало светать, в кармане завибрировал телефон, оповещая о входящем звонке. Давид. Быстро покинув комнату девочки, поднес к уху смартфон.
— Что там? — спросил тихо, чтобы не разбудить Софию.
— У меня плохие новости, Максим Александрович.
— Говори.
— Мой человек в доме Быкова, сказал, что вы в опасности. — быстро проговорил Давид, понижая голос почти до шепота. — Нужно быть начеку.
— Чертов ублюдок! — почти что взревел мужчина едва сдерживаясь, чтобы не заехать кулаком по стене. — Удвой охрану возле дома и проверь каждого, кто будет его охранять. Пока не будем ничего предпринимать. Пусть твой человек узнает в чем суть его плана. Пока все.
— Хорошо, Максим Александрович, я вас понял.
— Держи меня в курсе дела.
***
На часах было уже восемь, как на кухне материализовалась София. Яркий румянец залил ее щечки после сна, на что Максим тяжело вздохнул. Она не сразу заметила, что не одна в помещении, но Романовский только по запаху мог ощутить ее появление.
— Доброе утро. — нарушил первым тишину, заставляя девочку резко обернуться на голос.
— Доброе… — тихо пробормотала. — Я хотела поговорить с тобой, Максим.
Девушка села напротив мужчины, что пил кофе и решительно уставилась на него, невольно закусив губу. Чертовски захотелось сделать это за нее. Вновь ощутить вкус сладких уст, но не мог… Кем он стал, что даже не чувствует ничего ниже пояса? Гребаный инвалид! Поднял резко взгляд к глазам, чтобы еще больше не думать о грызущих мыслях.
— Слушаю.
Немного помолчав, она все-таки произнесла так же решительно:
— Я хочу, чтобы ты начал полноценно лечиться.
Глава 50
— Черт, это ничего не дает! — внезапно закричал мужчина, хватая за ворот сорочки реабилитолога.
Уже почти три недели он усердно тренировался и пил все гребанные таблетки, что прописал врач. Никогда еще в жизни ему не хотелось делать что-то для других. Именно так, ведь весь этот труд и боль были только ради Софии и их ребенка. Но, черт побери, никакого, даже малейшего сдвига не было. Только жуткая боль в позвоночнике и опять эта бессонница, что выворачивала мозги наизнанку.
Да и сдвига в отношениях с девочкой не было. Она постоянно сидела в своей комнате, иногда выходила, когда он просил поужинать вместе и пряталась вновь. Днем — работа, ночью — тренировки. Когда была свободная минута, София уже крепко спала и ему оставалось только смотреть и невесомо касаться любимого лица. Вот так и жил, последние три недели и это чертовски выводило мужчину из себя.
И сейчас, на дебильный вопрос этого врачишки: «Как вы себя чувствуете?», хотелось свернуть ему шею. Хотя вряд ли это бы чем-то помогло.
— Реабилитация — очень долгий и трудоёмкий процесс на пути к выздоровлению, Максим Александрович. Тем более с вашими показателями. — начал что-то говорить он, и Максим не выдержал.
Взял стеклянную вазу, что стояла под рукой и со всей силы швырнул в стену, прямо возле головы парня. Черт, он получает такие деньги, что Романовский должен был летать, а на самом деле, даже пальцем не мог пошевелить. Этот трус аж побледнел, шокировано смотря то на мужчину, то на осколки у своих ног.
— Пошел вон! — заорал Максим во весь голос, до такой степени, что дом вздрогнул.