— Держись магией.
— Что? — вдруг поняла я, что падаю, но он поддержал, криво усмехнулся.
— Призови магию, ты можешь, я видел.
— Но…
— Но не контролируешь до конца, — надавил он пальцем на мой подбородок и проник языком сразу в рот.
Глубоко, чуть ли не до самой глотки. Словно показывая, что собирается сделать со мной, едва штаны снимет. Будет действовать так же, безумно, остервенело. Скует железной хваткой рук, пригвоздить к стене…
Зачем я позволяла? Могла ведь четко дать понять, что он неприятен мне, сразу, как только вошел сюда. И не отвечать, сопротивляться. Чтобы не было этой недвусмысленной ситуации, когда от соития нас разделяла жалкая ткань. А ведь разденется, не станет сдерживаться. И что тогда я предприму?
Вот только думать становилось труднее.
Поцелуй затягивался. Я старалась не реагировать, показать всем своим видом, что мне безразлично… но внизу сводило спазмом. И собственный вопрос покоя не давал. Что я противопоставлю, что? Уже вчера не могла отказать. А когда они уложили меня на стол, то и вовсе забыла о протесте. Но сейчас день, ум почти ясен, тело плавилось просто от близости, запаха, предвкушения. Но нельзя. Я не хочу!
Не хочу?
— Учись, ведьмочка, — завел он мои руки за голову и опустился жалящими поцелуями на шею. Покусывал, зализывал. Дурдом! Но как приятно… — Учись прямо сейчас.
— Мистер… — выгнулась я, невольно подставила ему грудь с напряженными сосками, которую он тут же принял в расчет.
А ведь было неудобно, ненадежно. Я держалась ногами на его бедрах, руками была прижата к стене. В остальном — пустота и обещание позорного падения.
— Какая вообще… магия? О чем ты… ох, говоришь?
Дрэйк грубо ласкал грудь. Губы сменялись зубами, было больно, сладко. Он словно натягивал до предела струну и не отпускал. А ведь она ударит когда-нибудь!
— Ведьма живет магией, — прошептал брюнет, оторвавшись от своего занятия, и снова двинулся к моим губам. К губам ведь? — Ты же ею пользуешься от случая к случаю. Давай, сейчас!
Я испугалась, что отпустит, потому приготовилась к болезненному падению, но добилась лишь недовольно сведенных бровей. Дрэйк подошел ближе к стене. Позволил моим рукам опуститься на его плечи. Завладел моим ртом, тем временем что-то делая внизу.
Я вздрогнула, когда в самый вход уперлось нечто очень горячее и твердое. Застыла в неверии, вытянулась напряженно.
— Сто их было, говоришь? — заметил мою реакцию мужчина.
Прошелся ледяным взглядом по щеке, вниз к груди и моментально вернулся к глазам. Сильнее прижался своим достоинством к лону. Прищурился.
— Сколько, ведьмочка моя? Я должен знать.
«Моя?» — сладко кольнуло внутри.
— Ладно, пусть будет девяносто девять, — улыбнулась я, понимая, что нужно действовать крайне осторожно, без рывков. Дать жестокий отпор, ни на что не соглашаться и больше на поцелуи не отвечать. Хватит, уже не до шуток. Но я успела лишь упереться ему в плечи, как он ворвался на всю длину.
Вдох. В глазах защипало от… неожиданности и такой сильной пульсации внутри. Во мне… Дрэйк… это больше не игра…
— И как тебе, ведьмочка? — прорычал он на самое ухо, даже не пытаясь смягчить ситуацию.
Я хватала ртом воздух, ошалело смотрела на мужчину.
— Изнасилование, — ухмыльнулся он и куснул мой подбородок. — Тебе подходит такой вариант?
Боги, как его много. Внутри, снаружи. И вроде почти не двигался, давал привыкнуть или намеренно оттягивал, момент смаковал. Я не понимала. У меня вообще перед глазами стояла пелена и в мозгах вата. Это не игра!
— С ними было так же, ведьмочка? — продолжал Дрейк, впиваясь пальцами в мои ребра. — Так же?!
Тело не подчинялось, я даже держалась на его бедрах с трудом. Соскальзывала, срывалась. Потому что много, невероятно остро, сильно.
Движение внутри, словно по живой ране бархатом. Больно и хорошо. Невыносимо приятно. Неторопливо, растягивая, подстраивая под себя. Он улыбался.
— Ответь хоть на что-то, ведьмочка моя.
— Уже твоя? Не… грязь? — пискнула я жалобно, не в состоянии нормально дышать.
Не готовила меня жизнь к подобному. Полнота, ощущение каждой растянутой мышцы и даже его каменного члена. Я будто рукой всего касалась.
— Думаешь, я сам очень чистый?
Это было невыносимо. Я терялась, соскальзывала. Понимала, что ему не очень удобно, но ничего поделать не могла. Цеплялась, хватала открытым ртом воздух, старалась не потеряться, не позволять ощущениям уносить меня.
— Магия, ведьмочка, ну же!
— Я… не умею…
— Умеешь, я видел. Давай! — рывком вошел он до упора, задержался, позволяя прочувствовать все, заскользил обратно.
— Не знаю…
— Воздушные потоки, полка в стене, лианы с потолка, да хоть нити, связывающие со мной. Делай, сейчас, — вновь в меня, полностью, демонстрируя, насколько я глупа.
Поддалась ведь, вовремя не остановила. Заигралась… Посчитала, что ничего без согласия делать не станет. Дура, дура, дура я!
— Ведьмочка? — протянул он на ухо и укусил в шею. — Не заставляй уговаривать. Тебе не понравится. Делай! — прохрипел низко, вновь заполняя собой.
Не игра… Я ничего не понимала. Цеплялась за что-то, терялась в ощущения. Мало, много. Сильно, горячо. Меня будто закручивало смерчем, носило из стороны в сторону, и не удержаться. Сорвусь, улечу. Не ввысь, совсем нет, вниз, в самую грязь.
А Дрэйк наслаждался. Видом, моей растерянностью, наблюдал, как хватаю воздух, от болезненного и совсем неправильного удовольствия закатываю глаза. Не щадил ни секунды. Двигался то рывками, то неторопливо, словно раскручивая, раскачивая, хотя с каждым разом и без того вылетала, но возвращалась.
— Вивиан!
Я испугалась грозного звучания моего имени. Послушалась его. Бездумно выпустила силу.
Вот только не увидела, что именно произошло. Внизу все разлилось лавой, по мне будто ударило лопнувшей струной. Невыносимо, отупляющее.
Все-таки унесло!
Я вроде бы кричала, хотя нет, губы оказались заняты. Стонала ему в рот, не в силах сдержаться. Медленно ускользала вниз от внезапного блаженства, падала.
— Ты вообще ничему не научилась за полгода, — с будоражащей хрипотцой прошептал Дрейк, содрогаясь всем телом.
Прижал сильнее к стене, уперся лбом в мое плечо. Медлил. Будто давал время мне и себе, чтобы восстановиться, смириться. Все же поставил меня на ноги.
Выглядел на редкость довольным, казалось, улыбался уголками рта. Или мне чудилось в виде остаточной реакции организма?
— Будем наверстывать, — вдруг подхватил он меня на руки и понес к купели.
Перешагнул через бортик, сел на него. А я по-прежнему была вялой, ничего толком не понимала. Это нормально вообще?
— Убери дно.
— Что?
— Мы сейчас прыгнем, ударь магией по дну, растяни его.
— Но я не…
— Сейчас! — сказал он и оттолкнулся от бортика.
Я вскрикнула, в последний момент сделала, как просил. Просто толкнула вниз, ни на что не надеясь, зажмурилась.
Миг. Второй.
Ничего не происходило. Я чувствовала невесомость и тяжесть окутывающей тело воды. Открыла глаза.
Мы застыли между темным провалом снизу и струящимся светом над головой. Были друг напротив друга. Не тонули. Зависли.
Воздух быстро таял в легких. Вверх убегали крупные пузыри.
Дрэйк же будто ничего не замечал. Поддерживал себя мощными гребками, смотрел мне прямо в глаза. Больше не замораживал.
Мир замедлил свой бег, оказался за пределами этого места. Здесь были только мы, в толще воды, окруженные ею, заточенные в магическую клетку, свободные. Вместе. Внизу тьма, вверху свет. Мы посередине.
Я не выдержала первой. Решила подняться, глотнуть вожделенного воздуха, потому как легкие уже жгло. Дрэйк притянул меня к себе.
Обхватил двумя руками лицо, прижался к губам. Поделился так необходимым мне кислородом. Вот так просто. Отдал. Хотя сомневаюсь, что ему самому хватало.