— Скажем так, — волнение за меня не сходит с его лица, и он вновь потирает подбородок, обдумывая и подбирая правильные слова для объяснения, — ты можешь ощутить внутреннюю силу и отличительные черты характера богов и полубогов. Конечно, если они это захотят. С нами всё сложнее, чем с мелкими божествами и существами.
— Я должна знать что-то ещё? — шепчу пересохшими губами, понимая, что пока с меня достаточно новой информации.
— Много чего. Но не сразу, — он поднимается и помогает мне встать, — сначала прими то, кем ты являешься и в каком мире находишься. «Underworld» — это переход в другой мир, поэтому в основном здесь мы не скрываем своего естества.
Я складываю руки в замок, чтобы унять навязчивую дрожь, но соглашаюсь с Эдрианом. Нужно ещё не раз всё обдумать, взвесить и принять новую действительность. Вырывая меня из противоречивых раздумий, он касается губами виска, вызывая своим поцелуем улыбку и какое-то облегчение.
***
Двери «Underworld» гостеприимно распахиваются перед очередным гостем. Я надеваю на лицо радушную улыбку, обнажая белые зубы. Несколько часов назад Мёрфи мне предлагал выпить вчерашний «энергетик», чтобы было легче работать, но я отказалась. Я хочу сама контролировать свои ощущения и доверять им. Для поддержки Мёрфи был около меня несколько минут, пока приходили первые гости. Но, как оказывается, во мне проснулся азарт. Я с удовольствием и сдерживаемым восторгом рассматривала и встречала посетителей клуба.
Брови немного приподнимаются от удивления, когда после полуночи на пороге заведения появляется Пирс. Он держит в руке белоснежный, невиданной красоты цветок, вдыхая его аромат, и от этого действия сладостно прикрывает глаза, но лишь на мгновение. Его скучающий на первый взгляд вид меняется, когда он останавливается напротив меня, едва ли сначала обращая на меня внимание. Парень вальяжно поворачивает голову в мою сторону, а потом и сам разворачивается всем корпусом ко мне. Без застенчивости непозволительно близко сокращает между нами расстояние, загадочно улыбаясь. Лисьи глаза оценивающе проходятся по моему телу, а тонкие губы едва трогает предвкушающая улыбка, будто он видит любимое лакомство.
— Рад видеть тебя снова, Андреа, — склоняясь надо мной, шепчет Пирс, — я же говорил, что это не последняя наша встреча! Я ощущаю, что в тебе многое изменилось, — он подносит белоснежный цветок к моей щеке, и я замираю, словно боясь пошевелиться. Нежные лепестки, точно бархат, скользят по моей коже, оставляя после себя странный, леденящий след, в то время как наглые, жёлтые глаза Пирса блуждают хищным взглядом по моему лицу.
— Рады снова видеть вас в «Underworld», — я отстраняюсь от него, продолжая улыбаться, хотя наглость гостя меня возмущает, и почтительно склоняю голову перед богом-обольстителем.
========== Асфодель. Эдриан. ==========
— Позвольте угостить вас? — янтарные глаза мужчины требуют моего внимания. Невесомым жестом руки он приглашает меня присесть с ним за столик.
— Благодарю, но не стоит, сэр, — одаривая его самой тактичной улыбкой из своего арсенала, я отвечаю вежливым отказом, понимая, что, если сейчас соглашусь, Эдриан будет мной недоволен. Ведь Пирс прекрасно осведомлён, что я не просто работаю на Ньюманов, поэтому принимать знаки внимания, учитывая их разногласия, сейчас не к месту. К тому же мне не даёт покоя воспоминание о бедной Элис Бёрн, которую этот хитрый лис буквально прогнал из клуба. После незабываемой сцены в клубе мне не хочется общаться с таким высокомерным наглецом, хотя, подозреваю, он мог бы много интересного рассказать о Ньюманах, но всё же работу никто не отменял. — Желаю приятного отдыха, мистер Пирс! — замечая ещё больше блеска в его глазах и вновь подогревая интерес к своей персоне, я в последний раз бросаю взгляд на огорчённого мужчину, разворачиваюсь и ухожу.
— Я подожду вас, прекрасная Андреа! — уверенно бросает мне вслед Пирс. Играючи, он подносит к носу белый цветок и с наслаждением втягивает его запах. А я завороженно наблюдаю за этим действием, как тонкие, почти полупрозрачные лепестки касаются его кожи и сверкают под красными лампами софитов, ощущаю и на себе сладкий аромат.
Через несколько минут, как я обошла все залы, удостоверилась, что гости ни в чём не нуждаются, у меня появляется несколько минут на отдых. Лёгкой походкой и в приподнятом настроении я присаживаюсь к барной стойке. Бармен, точно чувствуя, чего я хочу, ставит передо мной высокий стакан с холодной водой, я благодарно улыбаюсь ему, понимая, что не только я могу чувствовать гостей. Долгожданная жидкость касается горячих губ, пока я осматриваюсь по сторонам.
«О нет, только не это!» — блуждая глазами, я сталкиваюсь с недовольным взглядом и вижу, как ко мне направляется побелевшая от досады Кора. Тяжёлый вздох слетает с моих губ, и, пытаясь сдержать нахлынувшее раздражения, я обречённо прикрываю глаза, понимая, что сейчас терпеливо придётся выслушать гневную тираду и очередные оскорбления мачехи Эдриана. Быстро сократив между нами расстояние, Кора останавливается напротив, гордо выпрямляет спину и небрежно бросает:
— Я уезжаю! — на удивление, в её тоне нет агрессии, но ей не удаётся сдержать недовольства.
— Я прикажу подать автомобиль, — кивнув, решаю как можно скорее отправить её домой, дабы не вызвать причин для порицаний. Через пару минут я вновь возвращаюсь к замершей в холодном безразличии женщине, — водитель ждёт вас, Миссис Ньюман.
Она небрежно поправляет волосы и, не смотря в мою сторону, закусывает губу, пытаясь удержать колкость:
— Ничего, как Эдриан попользуется тобой, вернётся домой, а после сам, — она довольно подчёркивает это слово и, усмехаясь, наконец пренебрежительно смотрит мне в глаза, — выкинет тебя отсюда!
— Всего доброго, миссис Ньюман! — не ведясь на провокацию, я отвечаю холодно-вежливой улыбкой, как и подобает хостес, но она уже не слышит меня, с гордо поднятой головой эта мегера направляется к выходу. Я стараюсь не принимать близко к сердцу грубость Коры, вот только меня начинают одолевать двоякие чувства; с одной стороны, я понимаю, что Эдриан приказал Коре не донимать меня, и это не может не приободрять, с другой — а что, если она в чём-то права? Её болтовня о том, что он «вернётся домой и потом выкинет меня», говорит, что сказка, о которой он мне рассказал, про проклятие и проводника — правда. Неужели Эдриан застрял в этом мире, и я тот самый проводник, с помощью которого он вернётся на… Олимп? Где его дом? Не хочется быть использованной и выкинутой на улицу, как Элис Бёрн.
От мимолётной боли сжимается сердце, я не могу отрицать того, что Эдриан мне нравится, меня тянет к нему и не хочется сопротивляться этому притяжению. Помогу ли я Эдриану вернуться домой? Однозначно! Но только если он попросит об этом и честно скажет, что ему нужно от меня, тем более теперь, благодаря Коре, я догадываюсь о его истинных мотивах. Впрочем, что гадать? Лучше спросить об этом прямо и послушать, что он ответит.
Сама пугаюсь этой мысли и чувствую, как холодеющие, дрожащие пальцы поднимаются к чокеру и неосознанно от страха сжимают подаренный медальон. Я боюсь разочароваться в нём. Я точно знаю, что разочарование в человеке, словно грязный сапог, своим отпечатком поставит клеймо безразличия на моём отношении к Эдриану.
— Не переживайте, прекрасная Андреа, Кора страшная ревнивица! — шепчет над самым ухом неожиданно появившийся Пирс, я вздрагиваю всем телом и недовольно хмурюсь от того, что он слишком близко подошёл и, кажется, может прочесть мои мысли.
— Что, простите? — я недоумённо всматриваюсь в хитрые глаза мужчины, знающего многие чужие тайны, которыми он не против поделиться за определённую цену. — Кора ревнует… кого и к кому?
— Вы же не глупая! — смеётся он, сверкая глазами, будто играя. — Гипнос получил превосходный подарок, — он вновь касается цветком моей щеки, и я невольно вдыхаю этот дивный запах, который немного сбивает с мысли. Я пытаюсь отогнать странный морок, вслушаться в слова Пирса, — хотя он всегда принимал подарки от матери, в отличии от брата. Танатос не любил их.