Одна мысль, что рядом с ним будет другая, что он будет так смотреть на кого-то другого и нуждаться в ком-то другом, заставляет поёжиться. Ещё мгновение, и я понимаю, что начинаю задыхаться от ревности. Он готов заключить со мной сделку. Мой ответ должен быть обдуманным. Но я и так знаю, чего хочу, поэтому отвечаю без колебаний:
— Я согласна.
— Подумай, — спокойно возражает, — хотя бы до завтра. А пока отдыхай. Если тебе нужно побыть одной или ты чувствуешь давление с моей стороны, можешь вернуться к себе в комнату.
— Моё решение не изменится.
— Подумай до завтра! А пока давай ложиться спать, — он неспеша подходит ближе, мягкие губы накрывают мои. Я чувствую, как от этого невинного действия проваливаюсь в бездонную пропасть нежности и заботы. Когда он углубляет поцелуй, моё тело начинает отзываться лёгким покалыванием от волны поднимающегося жара. Горячие ладони скользят по тонкой шее, он обнимает моё лицо и целует меня в висок.
Ты будешь ждать моего решения. Но я уже всё решила!
— Иди в душ первая, а я пока улажу кое-какие дела, — поцелуй в губы, и я согласно киваю головой и ухожу в душ.
После водных процедур надеваю протянутую Эдрианом футболку и укладываюсь в постель, терпеливо дожидаясь его возвращения. Потому как он не позволил себе повторить то, что было в подвале, я понимаю, что он дожидается момента, когда можно будет обладать мной полностью. Ему нужна женщина, которая отдаст ему всю себя. Я не боюсь, ведь понимаю и каким-то шестым чувством ощущаю, что получу взамен не меньше. На лице от этих мыслей появляется тёплая улыбка. Я утыкаюсь носом в подушку, пытаясь скрыть приятный внутренний трепет. Усталость от проведённой на ногах ночи даёт о себе знать. Всё тело наполняется теплом, я начинаю расслабляться. Уверена, завтра мой ответ не изменится, но любопытство будто заклятая подруга, нашёптывает любопытный вопрос: кто был его проводником? Кто была та женщина? От раздражения весь сон будто рукой сняло. Вскоре приходит Эдриан, укладывается рядом со мной, и я устраиваюсь в его тёплых объятиях.
— Эдриан, — чуть закусываю губу, но всё же решаюсь задать ему терзающий меня вопрос, — почему тебя не провели домой? Кто был твоим проводником?
— Андреа… — интонация, колеблющаяся в размышлениях. Он крепче прижимает меня, целует макушку и прижимается губами к моим волосам.
— Расскажешь только после сделки? Пока это секрет? — тихо бормочу, наслаждаясь близостью. И пусть не говорит сейчас, ему хорошо со мной, а мне с ним. А ведь дело даже не в сексе. Приятно быть в его объятиях, ощущать эту сладостную негу в груди от взаимного притяжения.
— Нет, это не секрет, — он вздыхает, тихо посмеиваясь, — о ней знает весь наш мрачный бомонд. Как до тебя эта сплетня не долетела ещё в первый день твоего пребывания в этом доме? Неужто научились держать змеиные языки за зубами, — слышу иронию в голосе Эдриана.
Я поднимаю голову, смотрю на его спокойное лицо с прикрытыми глазами. Он сейчас безмятежен, спокоен. Я понимаю, что для него несостоявшийся проводник совершенно не имеет никакого значения. Сильнее прижимая меня в объятиях, он опускает свою голову на мою, прижимаясь щекой к макушке.
— Кора, — тихо отвечает он, — а теперь спи.
Горящее копьё пронзает моё сознание, заставляя в ту же секунду взбодриться. Сон улетучивается за мгновение.
— Спи, Андреа, самое интересное тебя ждёт впереди, а это всё мелочи минувших лет, — он проводит рукой по моим волосам, и от этого действия я, словно под гипнозом, быстро погружаюсь в беспокойный сон. Я вижу в нём строгое лицо Эдриана с горящими от решительности глазами. Вокруг густой, терпкий дым, хлопья чёрного пепла кружатся мотыльками над головой. Я слышу, как он кого-то зовёт. Снова дымка затягивает видение в свой водоворот, и чёрная пелена, рассеиваясь перед моими глазами, показывает на этот раз страшную картину: на руках Эдриана алая кровь, на лице застыли ярость, боль и безысходность, он отчаянно сжимает плечи своему «отражению». Отражению, в глазах которого навеки застыло тепло, ласка и безмятежность, а тонкие губы, словно нарисованные кистью художника, запечатлели последнюю улыбку с каплями крови на раненых губах.
========== Гипнос. Танатос. Эдриан. ==========
Стараясь не шуметь, покидаю комнату и отправляюсь на кухню, чтобы подкрепиться. В голове кружится вереница мыслей, они заставляют снова и снова прокручивать каждое слово Эдриана, взвешивая все за и против. Я прекрасно понимаю, что если откажусь, то не просто отвергну его, чего мне вообще не хотелось, но и не узнаю тайны резных дверей, которые находились в подвале Ньюманов. На мои плечи взвалился груз обязательств, и уверена, что секреты, хранящиеся за закрытыми замками, мне придутся по вкусу. Отчего-то я болезненно ощущаю тягу к тайнам Эдриана, будто в них кроется что-то важное.
— Поделишься?
Я оборачиваюсь, слыша голос своего главного союзника в этом доме, и улыбаюсь.
— Конечно, братишка, садись!
Мёрфи присаживается около меня, пока я наполняю его тарелку едой.
— Мёрфи, раз ты служишь Аиде, то зачем снова пошёл учиться в университет с Танатосом? — свой вопрос я сопровождаю искренней улыбкой, мне интересно узнать, какие знания хотел приобрести древний цербер.
— Для Танатоса ваш университет слишком… простоват, — хохочет парень, жадно поглощая сендвичи, — а мне захотелось отвлечься от мрачных дел в Царстве Аиды. К тому же, она была не против.
Я замираю, меня обескураживает ответ Мёрфи. Я чего-то не поняла из ответа Эдриана, когда он говорил обо мне и о том, что не упустил бы шанса познакомиться со мной, будь он ближе. Либо я ему не была интересна, либо в университете учился не он, а его брат. Тогда кто же Эдриан: Гипнос или Танатос?
— А оба брата могут учуять таких, как мы? Церберов? — лучше вопрос о том, кем на самом деле является Эдриан, я задам лично ему.
— Да, но не все, и ты об этом знаешь, — укоризненно тычет в меня пальцем парень, — я же говорил.
— А революционеров? — вновь уточняю.
— Нет, конечно. Доминант способен на это. Но не все боги такие. Так же, как и люди, — поясняет Мёрфи, а потом будто встрепенувшись, он впивается в меня строгими чёрными глазами, кажется, что всё его дружелюбие испарилось. — Последнее предупреждение, сестричка, — ледяным тоном предупреждает меня цербер, — все личные вопросы задавай непосредственно тому, о ком хочешь знать правду. Ну, — он смахивает с себя строгость и ухмыляется, — о Коре я с тобой посплетничаю.
Всё же я была права, когда изначально решила выяснить этот вопрос с Ньюманом.
— Ты не любишь её, не уважаешь. Терпишь, — решаю поддержать тему, интересную Мёрфи, и с удовольствием перемыть кости Коре. — Почему? Ты так предан Аиде, что готов терпеть Кору?
— Да, — коротко, без капли сомнения отвечает Мёрфи.
— Мёрфи, можно нескромный вопрос? — закусываю губу, ожидая одобрения парня.
— Да, Андреа, я люблю Аиду, — без стеснения и жеманства говорит парень, — и не выдумывай себе всякого, типа «она же старше тебя и бла-бла-бла», — кривляется он и сразу же удобнее устраивается на стуле, готовясь откровенно поговорить со мной, — до знакомства с Корой она выглядела как наша с тобой ровесница. Красивая, властная, решительная, юная, такая прекрасная и воинственная, — он будто проваливается в свои приятные воспоминания, ласково улыбаясь им. Он замолкает, больше ничего не говоря, улыбка меркнет на его лице, он становится бледным и печальным. — Сначала разочарование в собственном отце, потом в муже, — он ухмыльнулся и скривился, будто съел горсть красного, горького перца, — кто же одобрит отношения богини и её стражника. Боже упаси! — ядовито цедит Мёрфи и, что-то обдумав, продолжает, — пришлось послушаться папеньку и выйти замуж за равного себе. Но даже эта скотина, её муженёк Эреб, долго не мог сломить мою сильную девочку. Ведь это из-за него прокляли близнецов, из-за него, а не Аиды. А потом… — он на мгновение умолк, словно обдумывая, продолжать или нет, — из-за нападения на Эреба меня сослали в самые низы Подземного царства выполнить одно трудное задание. Аида похлопотала, чтобы меня не казнили. Но я выжил, вернулся. За это короткое время её предал родной отец, муж, брат. После всего этого её отношение к мужчинам поменялось. Она и от меня отстранилась, разочаровалась в «сильных мира сего». Когда я вернулся, она уже была другой.