— Неа, — Серый так усердно замотал головой, словно у него началась пляска святого Витта. — Они только семьями живут, даже спят и трахаются, прикинь! Гы-гы! Количеством по пять маленьких штук! А этот корабль семья точно не покинет!
— Почему? — поинтересовался Клипард.
Его собеседник загадочно замолчал, а за его спиной выстроились четыре карла, их невидимые из-под капюшонов глазки уперлись взглядами в мониторы.
— Ты же, вроде, говорил, что их должно быть пять! Где последний?
— Тута! — ухмыльнулся флибустьер. Он похлопал себя по толстому животу. — Я энто! — Живот, покрытый окрашенной фиолетовой краской растительностью, наверное, для устрашения, плотно колебался в такт похлопываниям.
— О Боже! — воскликнула Эвелина, срываясь со своего места и выбегая в коридор. — А я с этим! — донеслось оттуда.
Повинуясь короткой команде капитана, Бибул выбежал за ней, возвращать на боевой пост. На ходу он буркнул, грозя в сторону пиратского корабля своим далеко не мелким кулачищем.
— Я с ним водку пил и спирт. И обнимался по-дружески, а он с мужиками сморщенными дрыхнет! — Он ввел обратно на мостик рыдающую женщину. — Бедная, несчастная моя маленькая всем дающая девочка.
Антон, помня предсказание Оракула, пристально глянул на Затворника. В глазах того, всегда нерушимого, разгорался плохо скрытый огонь ненависти и ревности, а при упоминании «дающей», так вообще сжал рукоять меча так, что костяшки побелели. Его плечи напряглись, показывая, что он готов в любой момент броситься если не на корабль флибустьеров, то на свою любовницу. История еще не знала подобных случаев, кроме тех, которые показывают в слезливых голофильмах, чтобы Паладин, либо Оруженосец убийственного ордена кого-то полюбил. Ведь каждому с малку так промывали мозги, что они становились совершенно бесчувственными чурбанами, не умеющими даже сочувствовать. А что уж говорить о страсти или иных духовных благах человека.
В динамиках тем временем неслышно хохотал Серый, беззвучно потому, что Клипард догадался отключить на время связь и не дать ехидному получеловеку видеть эту сценку. Внутри капитана бурлило, он и так корил себя за то, что позволил тогда небольшую пьянку с корсарами. Ведь наслушавшийся нетрезвых бредней экипаж мог в любую минуту сбежать в самоволку на Тортугу, где очень ценились летные профессии.
Когда контакт снова установили и вырубили одну из голокамер, доктор была усажена так, чтобы не попадать в объективы.
— Так вот, — продолжил не знающий об отключении звука Карлик. — Только дай мне поинтимнее приблизится к ним — мигом не досчитаются трети флота!
— Понятно, — капитан недоброжелательно посмотрел на корсара, ничем не упоминая об инциденте.
— Подходим! — крикнул Антон в микрофоны, и корабли почти впритык сошлись с врагом, открывая непрерывный огонь из пяти комплектов пушек.
В Лету канули еще два вражеских крейсера. Их защитные экраны лопнули, открывая путь нейтринным минам и торпедам, которых в излишестве умножил Клипард в хозяйствах всех «Странников». Осколки летали, словно весенние ласточки, весело и не зная куда. В глазах рябило от множества металлических скоплений и мелких частичек всяческого хлама. Сверхчувствительные радары, способные распознать футбольный мяч в космосе, сходили с ума, хаотически мигая стробоскопами. «Стремительные» дрались, бешено, как в последний раз в жизни, что возможно, так и было для большинства из них, а, может, и для всех.
Но противник оказался во многом сильнее. Он давил их мощью, практически накрывая множеством снарядов. Залп за залпом, шипение плазменных сгустков, мириады торпед и бомб. Тучи электрических разрядов, трещащих в динамиках, белый шум, генерируемый более мощными, чем у Клипардов аккумуляторами, заглушавший передачи в эфире.
Скорпион вертелся в своей дыре, равно как и артиллеристы в своих башенках — проклятых врагов здесь кишело целое море. Его вредоносная пушка посылала ослепительную смерть во все стороны, каждый раз сотрясая членистоногое тело.
Внезапная боль скрутила Клипарду скулы, он конвульсивно дернулся, захрипел и откинулся вперед, лицом в пульт. Он едва сдержался, чтобы не обделаться.
Корабль вильнул, очень удачно, надо сказать — прямо под люками шасси с ревом пронеслась большая термоядерная торпеда.
Не понимая в чем дело, капитан огляделся, незаметно вытерев рукавом каплю пены, выступившей из уголка рта. Весь экипаж делал то же самое, боцман и первый помощник, которые так же, как и Клипард ритуально не пристигались,[20] вообще лежали на полу. С затылка Бибула тек тоненький ручеек крови — он при падении ушибся об угол стола с Раздвоителем.