Ярко светящийся желтоватый клинок вошел ему прямо в середину головы, разрубая ее, как нож ополовинивает яблоко — удар пришелся сверху. Кровавая пена хлынула изо рта не знающего страха воина, но встретившего свою любовь. Он встал, поднялся на дрожащие ноги вместе с мечом в голове, его глаза остекленели, но сил хватило на последний удар.
Туррец Аквинский, Главный Инквизитор республики, педофил и любитель мужчин, один из генералиссимусов великой державы сжимал торчащий у него из солнечного сплетения кислотник.
— Никогда не думал, — доверительно сообщил он неведомо кому, — что умру от этой железяки! — И завалившись на бок, так и не долетев до пола, умер, ухватившись скрюченными синими пальцами за дверной косяк.
Кислотник погибшего Паладина Жизни, легендарного Оруженосца всех ступеней Овала, уничтожившего в одиночку целый легион Республики, замерцал в теле Инквизитора и ушел из реальности в тот же миг, как на лице Стигнея Коричневого Затворника заиграла печальная последняя улыбка.
— Передай ей, — в последний раз выдохнул склонившемуся Клипарду на ухо монах, — что Оракул ошибался! Я сумел полюбить, но не победил месть, и, все же, не убил ее! — Он умер на руках своего побратима, наблюдая, как становится прозрачным и тает его кислотник.
Его точная копия также схватилась за грудь, покачиваясь. Клону предстояло помереть, как сообщал уникальный Раздвоитель, спустя сутки после смерти своего оригинала.
— Я пойду за братом, — горестно вымолвил копия монаха, поднимая винтовку, и выпустил целый заряд себе в голову.
Что было дальше, Клипард помнил с трудом, в каком-то кромешно кровавом тумане. Он поверить не мог, что непобедимый Паладин когда-нибудь умрет. На его глазах скончался человек, бывший ему кумиром в годы юношества, только фильмы о мифических монахах удерживали маленького сироту от того, чтобы не броситься с крыши детдома. Теперь его не стало, никого не осталось из тех героев детства, заменивших родителей, тех, на которых стоило равняться.
Оставшись без командиров и богов, Инквизиторы сдавались десятками изрядно потрепанных кораблей. Маленькие катера Ордена вились вокруг них, добивая последних, кто не желал отдаться на волю победителей.
Тяжелую печаль Антона еще больше взбудоражил тот факт, что «Солнечный спрут» погиб в самом конце боя. Последний выживший корабль Инквизиции бросился на него в самоубийственную лобовую, и взорвался вместе с ним. Спасся только один из маленьких Шептунов, да невысокого роста металлический богомол, зовущийся Тхудлаком, Сыном Тьмы.[23]
Несколько дней «Стремительный странник» не двигался, оставаясь среди покрытых горестными воспоминаниями и гарью обломков на мертвом поле брани. Вокруг него круглосуточно вели дежурство несколько звездолетов Ордена, чей флот также никуда не спешил, собирая щедрое награбленное и ценных пленников. Они вызвали на место происшествия всевозможных торговцев и следователей, способных официально подтвердить, что трофеи законные, и никто больше не имеет на них прав.
Собрав останки своих погибших, всех погибших сложили в огромный саркофаг, сваренный из больших остатков уничтоженных кораблей.
На десятый день, как и положено, по Большому Межзвездному Уставу, летучий гроб снабдили медленно работающими, почти вечными двигателями и отправили в сторону Неисследованного космоса. Там, по преданиям, находился Край галактики, где обитал бог, ведь никто не догадывался, что Творец и так живет в каждом живом существе. А в небольшой искусственной кабине сидел смотревший вперед Затворник. На его искалеченную голову был надет коричневый балахон плаща, скрывавший страшную рану.
Клипард лежал в своей каюте, повернувшись к иллюминатору, и неотрывно смотрел на звезды. Лиина постоянно подходила, не пытаясь даже заговорить, тихонько ложилась рядом, согревая его своим шелковым телом. Шептала, словно во сне, ласковые нежные слова, гладила по голове, потом вставала и шла отрабатывать вахту за них обоих. Антон безропотно принимал свои порции ласк, но безмолвствовал, лишь горько вздыхая.
Он периодически глотал из большой плоской фляги с коньяком, которую ему наполнял боцман так, чтобы не заметила Ромеро, из своих старых и уже ненужных Бибулу запасов. Мысли бродили в голове капитана, не находя себе места.
Ведь погибли ни в чем неповинные люди, заплатили жизнями за какую-то банальную затею старого козла, зовущегося Ионой. Хорошие человеки, знающие страх, но и сострадание, ненависть, но и любовь, умеющие приносить боль, но также умеющие дарить ласку. Самые обычные добрые люди, тем и отличавшиеся от остальной массы человечества — своей обычностью.