Маленький, напуганный зверек. Неужели, и в самом деле девственница? Что, настолько деньги были нужны? Шлюшка была очень красивой, нельзя было отрицать этот очевидный факт. И действительно очень молода. Но… его уверяли, что сюда ходят только профессионалки.
Его взгляд упал на ее ноги – свежие кровоподтеки, минуту назад оставленные им на ее теле. Неужели, девственница? Непрофессионалка? Что-то нехорошее зашевелилось у него в груди, что-то очень нехорошее…
Нет. Не может быть. Клуб проверенный.
Он заставил себя не выдумывать и больше не смотреть в лицо незнакомки, и достал из кармана весьма пухлый конверт. Положил его на тот самый стол, на место хлыста. А потом, помедлив лишь секунду, достал из кармана своих безумно дорогих брюк Белкино обручальное кольцо, которое той больше никогда не понадобится. И оставил его сверху на конверте.
…Почему же они не предупредили?!..
…Сигурд Авдеевич, если бы вчера, перед тем, как идти туда, вы отдали нам приказ проверить…
– Одевайся, – приказал он коротко и вышел в соседнюю комнату.
В тот момент, Сигурд Авдеевич Завьялов, молодой и успешный заместитель министра иностранных дел, даже представить себе не мог, какое открытие сделает для него наутро его же собственная служба безопасности.
Глава 3
Мон…
Ни…
Нет.
Моника – напишу реальное имя, и пусть думают, что хотят, в конце концов, мне нужна работа и как можно быстрее, иначе Коле…
ФИО: Исаева Моника Алексеевна
Возраст: 17…
Нет, не так. Это большая разница, между тем и этим. Эти несколько часов могут стать решающими во всех смыслах.
Возраст: 18
День рожденья: 16 сентября
А с другой стороны? Если напишу, что восемнадцать, что тогда? Они решат, что завтра мне исполнится девятнадцать? Нет. Все чушь. Вообще не то я делаю.
Удалила файл и отвернулась от компьютера в университетской библиотеке. Усмехнулась. Я думала мне очень повезло пройти экзамены и чудом попасть на бюджетный. Выучиться, начать новую жизнь и забыть о том кошмаре, что остался у меня за плечами. Я проделала немалый путь в столицу не только, чтобы получить образование, но и чтобы как можно дальше спрятаться от всего того, что со мной было. Там, в моем родном городке, где каждая собака считает меня ненормальной. Село Дубъязы. Городок, это я, конечно, громко сказала. А, да и все равно, я туда возвращаться не собираюсь. Ни при каких обстоятельствах. Там у меня из родных – осталось две могилы на кладбище и тетка-алкоголичка, у которой я ютилась после того, как мать похоронили, а отца посадили. Почти стих. Черный, горький стих.
Чтобы приехать сюда, продала нехитрые мамины украшения. Оставила только этот золотой крестик, Который я всегда ношу на шее.
– Не понимаю, зачем таких вот боженька создает, – как-то услышала я от бабы Лиды. – Ведь бестолковые же люди. И дети у них такие же. Мусор. Нехристи. Боже упаси.
Она крестилась каждый раз, когда я проходила мимо нее. А, поскольку жила она на пути от моего дома к школе, а, соответственно, и к бассейну, ходила я мимо нее достаточно часто.
Не только она считала, что таким, как я жить незачем. Так думали почти все в Дубъязы. С ней был не согласен только один человек.
Я.
Не знаю, даже предположить не могу, от кого мне досталась такая жажда к жизни. Большую часть детства провела в больницах, после того, как отец в очередной пьяной горячке избивал до полусмерти, а мама потом рассказывала полиции, что это я так по старому сараю с ребятами лазаю. Я молчала, терпела и молилась. Молилась каждый день о том, чтобы мой добрый папа сдох, где-то на подходе к дому. В один безумно прекрасный, солнечный день. Я никогда не понимала людей, которые прощают все таким извергам. В том числе, не понимала мою маму. В селе ее, кстати, тоже считали инвалидом. А все из-за того, что у нас с ней врожденный дефект – разные глаза. Один зеленый, а другой голубой. И так у обеих. Это, естественно, приписывали и к дьявольщине, и к инвалидности, и к чему только не притягивали.
Ладно, что там, вспоминать все это. Кошмар частично закончился, когда отец убил мою мать. Прямо на моих глазах. Мне тогда было тринадцать, и я только что вернулась из больницы – поясница перевязана, на спине огромные шрамы и я на таблетках. Может быть, поэтом увидела все, как в тумане. Как он неожиданно появился в доме, как резко занес над ней топор, как тупое лезвие разорвало платье у нее на спине, кожу и как потом хлынула кровь. Я что-то кричала… Пыталась его остановить, но одним ударом рукоятки топора по лбу, он отправил меня в темноту.
А когда я очнулась – все было кончено.
История завершилась тем, что два года назад он все же сдох. В тюрьме. В тот самый день, когда убил маму. Третьего июля. Спустя ровно три года. Да, это случилось два года назад. Тетка похоронила его. Своего брата. Еще плакала, убивалась на могиле, как будто действительно переживала. Я же только поморщилась. Очень хотелось плюнуть на рыхлую землю, которой засыпали этого изверга, но я не стала. В конце концов, меня ждала новая жизнь.