И прямо сейчас Дик Кекс, довольный как слон и закопченный как шашлык, на полном серьезе начал рассказывать:
— Ну как, пару ведь нравится, чтобы машина ехала гладко, а за городом сплошные ямы и пригорки. К тому же пар с железом тяжелые. Мы еще дома в Швайнетауне это все обдумали и решили, что куда логичнее будет проложить рельсовое полотно — это такая дорога из железных линий, рельс то есть, специально, чтобы по ней бегал наш локомотив.
— Паровоз звучит гораздо лучше, — заметил Гарри. — Я все твержу этому парню: пусть будет ясно и по делу, такие слова народ запоминает. Как можно рассчитывать, что люди захотят ездить на чем-то таком, что они и произнести не умеют.
Дик просиял, и его добрая улыбка вдруг как будто осветила собой все вокруг.
— Ну вот, Железная Ласточка на мази, на пару и разогрета специально для вас, господа. Кто хочет прокатиться?
Стукпостук не проронил ни звука, продолжая таращиться на покрытый испариной механизм, точно в ожидании своего смертного часа. Мокрист в кои-то веки проникся состраданием к маленькому секретарю и не то затащил его, не то помог забраться в небольшую открытую кабину на носу металлического чудища, пока Дик возился с приборами, постукивая по загадочным медным и стеклянным штукам, а огонь в животе чудища жарко горел и наполнял пространство еще большим количеством дыма.
Внезапно в руке у Мокриста оказалась лопата — Дик всучил ее так быстро, что Мокрист даже не успел отказаться. Инженер усмехнулся и сказал:
— Будешь за кочегара, господин фон Губвиг. Когда понадобится ее растопить, я дам тебе знать, и ты откроешь топку. Ух, и весело будет!
Дик перевел взгляд на растерянного Стукпостука и продолжал:
— Ага, а с тобой, господин, мы вот как поступим. Будешь давать гудок — для этого надо дернуть вон ту цепочку. Так вот, господа, это у нас рабочий прототип, удобств пока нет, но вы держитесь, и все будет в порядке, главное, голову не высовывайте слишком далеко. Сегодня мы тянем порядочный груз. Сэр Гарри хотел посмотреть, из какого мы теста, так что, это, господин Стукпостук, гудок, пожалуйста!
Стукпостук безмолвно дернул за цепь и содрогнулся, когда из мотора вырвался крик банши. А потом — потом, показалось Мокристу, не было ничего особенного… один «чух», один рывок, еще «чух-чух», еще рывок, еще «чух», и вдруг они пришли в движение и стали набирать скорость, как будто хвост Железной Ласточки пытался вырваться вперед.
Мокрист оглянулся и сквозь клубы пара посмотрел на груз, который они волокли за собой в скрипящих вагонах. Он как будто сам почувствовал этот вес. А паровоз все набирал скорость и разбег. Дик невозмутимо постукивал по приборам и двигал рукоятки, и вот впереди показался поворот, и поезд запыхтел, и все вагоны один за другим, как утята, следующие за мамой-уткой, вписались в этот поворот, немного постанывая и скрипя, но оставаясь единым движущимся организмом.
Мокристу было не впервой путешествовать на высокой скорости. Да, лошадь-голем, это редкое создание, с легкостью обошла бы их сейчас. Но этот механизм был создан человеческой рукой: колеса, гайки, медные ручки, приборы, клапаны, пар и хрипящая топка, рядом с которой сейчас стоял Стукпостук, завороженно дергая цепочку гудка, словно выполняя священный долг, — и все непрерывно тряслось и дрожало в этом раскаленном докрасна дурдоме на колесах.
Показались лорд Витинари и Гарри — поезд несся прямо на них, завершая первый круг, — и скрылись за спиной у Мокриста в клубах дыма и пара, повисших в воздухе. И пока Железная Ласточка продолжала рассекать пространство, на Мокриста вдруг снизошло осознание, что это было не волшебство, но и не грубая сила — это была изобретательность. Уголь, железо и вода, пар и дым, слитые в божественной гармонии. Он стоял в жгучем жару кабины с лопатой в руках, глядел на все это и думал о будущем. Сцепленные вагоны прогромыхали еще один круг, слегка взвизгнув на втором повороте. Потом металл испустил утомленный стон, и паровоз проскользил по рельсам до полной остановки в нескольких шагах от наблюдателей, перед самым гаражом Железной Ласточки.
Дик засуетился и закрутился, отключая одни штуки и закручивая другие, когда чудо-машина затормозила. Не затормозила, поправил себя Мокрист, она заснула, но все еще капала водой и сопела паром и каким-то невероятным образом была совершенно живой.
Кекс соскочил с подножки на самодельную деревянную платформу, взглянул на свой огромный секундомер, проверил датчики и объявил:
— Недурно, но здесь никак не получится раскочегарить ее как следует. На экспериментальной колее в Швайнетауне я разогнал ее почти до семнадцати миль в час и готов поклясться, что она могла бы ехать намного быстрее, если бы только проложить путь подлиннее! И как она славно шла, правда же, господа? И с таким-то грузом, несколько тонн, — последнее было обращено к коллегам-инженерам.