Лорд Витинари вылил себе в бокал остатки бренди и беззаботно ответил:
— Леди Марголотта, только дурак будет стоять на пути у прогресса. Глас народа — глас богов. Впрочем, под чутким управлением разумного правителя. Посему я придерживаюсь той точки зрения, что когда придет время парового двигателя, паровой двигатель придет.
— Что это ты тут делаешь, а, гном?
Юный Магнус Магнуссон не сразу обратил внимание на старого гнома с угрюмым лицом (насколько его было видно под бородой). Он явно принадлежал к тому типу гномов, которые сами никогда не были молоды. Поэтому Магнус пожал плечами и ответил:
— Без обид, о почтенный, но я вроде иду себе, никого не трогаю и надеюсь, что окружающие поступят точно так же. Крысовать-то зачем?[4]
Говорят, что кроткий ответ отгоняет гнев, но наблюдение это, которое зиждится на одной лишь надежде, в ту минуту демонстрировало свою несостоятельность, поскольку даже внятный и продуманный кроткий ответ вполне способен вывести из себя того, кому только дай повод. И пожилой гном сейчас упивался собственным гневом.
— Ты почему каску задом наперед надел, юный гном?
Магнус был гномом простым и допустил роковую ошибку: он применил логику.
— Ну так, о почтенный, на нем мой скаутский значок. Слыхали про скаутов? Прогулки на свежем воздухе? Абсолютно безвредное и полезное для общества занятие?
Перечисление добрых намерений Магнусу ничем не помогло, и в нем запоздало проснулось предчувствие беды. Старый гном был очень сильно недоволен, и за короткое время их разговора к ним успели подтянуться другие гномы, которые смотрели на Магнуса так, будто примеривались перед дракой.
Магнус впервые оказался в городах-близнецах Здеце и Шмальцберге и не рассчитывал на такой прием. Эти гномы были совсем не похожи на тех, с кем он вырос на улице Паточной шахты. Поэтому Магнус начал пятиться, торопливо бормоча:
— Я здесь, если что, навещаю бабушку, она у меня приболела, и я приехал аж из самого Анк-Морпорка. Добирался на попутных телегах, спал на улицах, в стогах сена и амбарах. Это очень, очень далеко…
И потом все случилось.
Магнус бегал быстро, как и подобало члену анк-морпоркской Крысиной стаи[5]. Уже на бегу он пытался сообразить, что же пошло не так. Он ведь так долго добирался на перекладных до Убервальда, и он был гномом, и они были гномами, и…
Тут он вспомнил, как читал что-то такое в газетах еще дома, про то, как некоторые сообщества гномов до сих пор отказываются иметь дело с любыми организациями, которые включают в свои ряды троллей — их извечных инстинктивных врагов. Но на родине Магнуса тролли водили с гномами дружбу, и они все до единого были нормальными ребятами — да, может быть, туповатыми, но Магнус порой захаживал к ним в гости на чашку чая, да и они к нему. Только сейчас он вспомнил, как старые тролли и пожилые гномы огорчались по той лишь причине, что после многовековых попыток истребить друг друга они после одного-единственного рукопожатия должны были вдруг стать приятелями.
Магнус знал, что подземный город подгорного короля был местом темным, и гномов это устраивало, ведь гномы и темнота всегда шли рука об руку. Но оказавшись там, он ощутил какую-то особенно едкую темноту. В ту нелегкую минуту Магнусу показалось, что здесь у него нет ни одной близкой души, за исключением бабушки, на пути к которой, похоже, его поджидало еще немало неприятностей.
Он уже запыхался, но шум погони за Магнусом все еще не стихал, даже когда он оставил позади глубинные коридоры и туннели и устремился к выходу из подземного города Шмальцберга, понимая, что к бабушке ему придется вернуться в другой день… или другим путем.
Он остановился лишь на секунду перевести дух, но стражник у городских ворот перегородил ему дорогу с жадным выражением лица.
— И куда это ты торопишься, господин Анк-Морпорк? На солнечный свет к своим дружкам-троллям?
Стражник взмахнул пикой, сшиб Магнуса с ног, и избиение началось всерьез. Магнус откатился, пытаясь увернуться от ударов, и, повинуясь некоему рефлексу, выкрикнул:
— Так не просит, чтобы мы думали о нем, но Так требует, чтобы мы думали!
Он захрипел и выплюнул зуб и в этот момент увидел, как к ним приближается еще один гном. Новоприбывший на вид казался немолодым и состоятельным, так что ни о какой дружбе не могло быть и речи. Но вместо того чтобы надавать Магнусу пинков, гном рявкнул голосом, похожим на грохот молота:
4
Тут человек мог бы сказать «быковать», но гномы не питали теплых чувств к коровьему семейству, тогда как на крысятину всегда можно было положиться.
5
Скаутское движение троллей, гномов и людей зародилось вскоре после подписания Кумского соглашения по инициативе лорда Витинари, чтобы дать молодому поколению трех доминирующих видов возможность познакомиться друг с другом и найти общий язык. Естественно, молодые поколения любых видов, собранные вместе, вместо того чтобы вцепиться друг другу в глотки, объединят силы в борьбе против реального врага — своих родителей, учителей и прочих авторитетов, которые