— У нас есть сеть для брошенных младенцев, — Мона взглянула на Пайпер. — Когда мы их находим, мы отдаем их парам здесь. Мы не позволяем чеймонам рожать детей, так что многие рады приемному ребенку.
— Люди бросают своих детей? — пробормотала Пайпер. О таком она тоже не думала. Гаяне не позволяли своим членам иметь детей, ведь редкие чеймоны могли рожать — чаще всего они были стерильны, как мулы — и существовал риск в пятьдесят процентов родить дочь, что умрет, не дожив до подросткового возраста. Только Пайпер выжила с двумя родителями-чеймонами.
— Да, чаще, чем ты думаешь, — ответила Мона. — Многие не хотят детей-чеймонов, не понимают, что их партнер был деймоном, некоторых принуждают силой. Матери часто бросают младенцев в больницах. Мы забираем их, следим, чтобы ребенок рос в любви в обществе, где его принимают.
Она посмотрела на Пайпер, оценивая ее реакцию.
— А еще женщины-деймоны порой случайно беременеют. Большую часть их младенцев не находят, но тех, о ком мы слышим, мы тоже забираем.
Пайпер кивнула, не зная, что сказать. Она не была готова признать, что гаяне творили добро, после того, что они сделали прошлой ночью, но она честно не могла найти огрехов в их стараниях защитить детей-чеймонов и создать дома для брошенных чеймонов.
Они остановились рядом с длинным столом в банкетном стиле. Мона указала на комнату.
— Живущие здесь остались без дома. Многие из наших членов живут нормальной жизнью в обществе людей, но для тех, у кого нет дома, мы стараемся устроить место как можно лучше. Не идеально, но мы стараемся сделать как можно удобнее. У нас несколько таких общин в стране, — она похлопала по столу. — Почему бы тебе не поужинать? У меня есть дела. Подожди тут немного, и я заберу тебя.
— Ладно, — согласилась Пайпер. Выбора не было. Мона быстро обняла ее и ушла.
Ее две тени-стража сели чуть в стороне, взяли газеты из стопок на столе. Она посмотрела на них, щурясь, не веря им ни минуты. Один из них взглянул на нее, встретил ее взгляд темными глазами. Он был крепкого телосложения, со светлыми волосами, между блондином и пепельным каштаном. Он держался как тот, кто умел сражаться.
Они смотрели друг на друга еще минуту, а потом он повернулся к газете. Ее планы побега нужно было строить, учитывая его силу, она не хотела бы столкнуться с ним в бою. Он казался ей опасным.
Пайпер посмотрела на кухню, кусая губу. Длинная полоска стойки и множество шкафчиков и полок с тарелками и приборами.
— Эй.
Она обернулась. Девушка стояла рядом с ней, опустив плечи, в руках были две тарелки.
— Хм… хочешь еды?
Пайпер старалась не выглядеть слишком удивленной.
— Д-да, конечно.
Она приняла тарелку и пошла за девушкой к стойке. Они обслужили себя в тишине, выудили лапшу, томатный соус и салат, а потом сели за столом. Девушка робко посмотрела на Пайпер, нервно теребя светлую прядь волос, плохо расчесанных в начале дня. Она была в обычных штанах и футболке. Она осторожно передала Пайпер вилку.
— Я видела, что у тебя был тур, — сказала она так тихо, что Пайпер склонилась, чтобы ее услышать. — Поняла, что ты новенькая и не…
— Ты угадала, — сказала Пайпер, бодро улыбаясь. — Спасибо. Я не знала, где тут еда.
Девушка улыбнулась, круглое лицо расслабилось.
— Я Кайли.
— Я Пайпер, — она накрутила лапшу на вилку, подняла голову и поймала взгляд Кайли.
— Ты — дочь мисс Санто? — спросила девушка.
Пайпер постаралась не кривиться.
— Да, это я.
— Круто. Мисс Санто упоминала тебя пару раз. Она точно рада, что ты здесь. Когда ты прибыла?
— Рано утром.
— О, так ты только попала сюда. Я тут месяц. Я тоже новенькая.
— Почему ты здесь?
— Мама и отчим выгнали меня, когда меня отчислили из школы за взорванную парту.
Пайпер фыркнула со смешком и сунула пасту в рот.
— Зачем ты взорвала парту?
— Я не хотела. Родители запрещали мне использовать магию, но я не могла ею управлять. А учитель… обзывал меня, и я расстроилась, и… это случилось.
Пайпер знала, как ощущаешь себя, когда тебя унижают при учениках.
— Тут ты счастливее?
Лицо Кайли просияло.
— О, да! Все здесь меня любят. Я начну магические уроки с группой через неделю. Не могу дождаться.