– Еще бы! – попался на удочку лох, и Дэви честно попытался проигнорировать знакомое бурление крови. Жульничать в пул – не значит нарушать закон. Он по-прежнему чист, как утренняя роса. И нечего дергаться.
– Твоя очередь, – объявил лох, и Дэви, ощутив скачок пульса, поднял кий.
Пробравшись в самую глубину холодного подвала Гуднайт-гэлери, Тильда остановилась у запертой двери старой отцовской мастерской. Спот шнырял тут же, беспокойно принюхиваясь.
Она взглянула на коров и ясно услышала слова отца: «Конечно, это не настоящее искусство, но идиоты, которые гоняются за работами Гомера, все купят».
Мысль о том, чтобы запрятать коров навечно, почему-то казалась неправильной. Отец, разумеется, был прав – это не настоящее искусство, но все же…
В сопровождении Спота Тильда пересекла небольшой холл и открыла дверь в кладовую, занимавшую вторую половину безупречно белого подвала. Включив свет, она обнаружила, что все прикрыто чехлами и нигде ни пылинки. Надин честно оделила свою работу, а об остальном позаботился кондиционер. Тильда подняла ближайший чехол и увидела мягкое кресло, разрисованное извивающимися змеями, протянувшимися по корпусу и обивке фисташково-зелеными, фиолетовыми и голубыми полосами. Горящие маленькие глазки подмигивали, языки цеплялись за раздутые змеиные щеки, и невольно очарованная Тильда улыбнулась в ответ. Она долго переходила от одного чехла к другому, заглядывая под каждый и вновь любуясь своими доскарлетовскими работами: стол, расписанный красными собаками с длинными ушами, комод, испещренный красными улитками, несколько разномастных стульев, обвитых причудливыми цепочками из желтых и оранжевых бабочек, флиртовавших с ней своими бледно-голубыми глазами. Спот терпеливо следовал за ней, пока она заглядывали под чехлы, каждый раз восхищаясь новыми животными, хотя и твердила себе, что все это детская мазня.
Как возмущался отец, найдя все это в кладовой! Тогда ей было шестнадцать…
«Я десять лет учил тебя рисовать! А ты малюешь вот это?!»
– Мазня, – сказала Тильда вслух, опуская очередной чехол.
В самой глубине стоял последний расписанный ею предмет, тот, который Эндрю называл «кроватью соблазнов». Покрытый листьями корпус благодаря Надин и Итану был собран. Даже матрац лежал на месте, а покрывало, специально сшитое Гвен для этой кровати, лежало в изголовье. Спот немедленно вспрыгнул на кровать и сел в изножье, немного вздрагивая под холодной струей воздуха. Тильда рассеянно погладила его, оценивая работу, которую делала еще до того, как стала Скарлет Ходж и Матильдой Вероникой. Изголовье было разрисовано раскидистыми ветвями древа познания добра и зла, а под ветвями обнаженный белокурый Адам улыбался обнаженной брюнетке Еве, короткие локончики которой стояли на голове маленькими вопросительными знаками. За ними в нарисованных кустах гуляли животные: фиолетовые змеи, голубые обезьянки и оранжевые фламинго с других предметов мебели, подмигивающие и ухмыляющиеся первым человеческим фигурам, нарисованным самой Тильдой, а не скопированным с картин старых мастеров. Все было вольным, необузданным и неверным. Ненастоящее искусство.
«Теперь я не смогу так рисовать. Слишком много знаю».
Это все равно что заниматься любовью: как только понимаешь, сколько приходится терять, никогда не сможешь делать это с полной свободой.
Тильда вздохнула и прислонила коров к изголовью, под самым деревом. Она подумала о других работах Скарлет, бродивших неизвестно где, пока Мейсон охотится на них, и вдруг с отчетливой ясностью осознала то, что чувствовала с той самой минуты, как Гвенни бросила свою бомбу: ей грозит опасность, пока она не вернет все картины.
– О черт, – пробормотала Тильда, и Спот подсунул нос ей под руку, добиваясь внимания.
– Завтра же найду для тебя дом, – пообещала она, гладя песика, и вздрогнула от неожиданности, услышав за спиной голос Ив.
– Разве мы не оставим его у себя?
– Ты меня напугала до полусмерти, – пожаловалась Тильда, прижимая к себе Слота.
– Прости. – Лавируя между чехлами, Ив подошла ближе и села в изножье кровати. Фиолетовая пижама прекрасно гармонировала с зеленым фоном. Тильда с интересом отметила, что в руке Ив держала большую плитку шоколада «Херши» с миндалем. – Надин уже настроилась оставить его себе. – Ив разорвала обертку, отломила кусочек и бросила остальное Тильде. – Она назвала его Стивом.
Тильда отпустила собаку и развернула шоколадку.
– Стив? – с сомнением повторила она, оглядывая остроносую таксу с пуговичными глазками, жадно взиравшую на шоколад.
– Он не голоден, – предупредила Ив. – Надин дала ему сухого корма и четыре вида бисквитов.
– Да, но Стив?!
– Надин, Итан и Бартон снова смотрели «Фарго» и решили, что он похож на Стива Бушеми.
Тильда отломила кусочек шоколадки и задумчиво прищурилась.
– По-моему, не очень. – Она откусила кусочек, ощутила наполнившую рот нежную сладость, и двадцать лет вдруг растворились в вечности, а она и Ив снова лежали в кровати, шепчась над порванными коричневыми обертками с серебряными буквами. Тогда плитки определенно были больше. А она определенно чувствовала себя лучше. – Кто такой этот Бартон, черт побери?
– Последнее увлечение Надин. Ни малейшего чувства юмора. Свой оркестр. Она там поет.
– Если он не умеет смеяться, значит, долго не протянет, – Предрекла Тильда, пересаживаясь к изголовью. Пес мгновенно оказался рядом.
– От души надеюсь. Он зануда. – Ив послала собаке воздушный поцелуй. – Ко мне, Стив.
Пес медленно пополз к ней по кровати. Ив вытянулась, подложила одну руку под голову и принялась почесывать другой за ухом Стива.
– Итак, – пропела она с невинным видом, – расскажи мне все, сгусток похоти.
Глава 4
Тильда подавилась шоколадкой.
– Нечего тут рассказывать, – прохрипела она, чуть отдышавшись. – Лучше признайся, что там у тебя с Эндрю?
И, подняв покрывало, принялась деловито трясти его, пока оно не развернулось над Ив и песиком. Аппликации из листьев казались лесной дорогой, ведущей через разрисованную кровать.
– Брось, Вилма, – усмехнулась сестра, – не скрытничай…
Тильда отломила еще кусочек от плитки.
– Сначала объясни, почему Эндрю так расстроен.
– Дело в Луизе. Знаешь, в баре был один парень… в общем, очень даже ничего, а я на этот вечер все закончила и решила выпить. То есть Луиза решила выпить. Не думаю, что я в его вкусе. – Она пожала плечами. – Эндрю просто перестраховщик.
– Вернее, слишком большой собственник, – поправила Тильда. – Хочет, чтобы ты сидела дома и была милой маленькой Ив, и никем больше.
– В таком случае ему не следует платить мне за то, что я изображаю роковую Луизу, – объявила Ив, перевернувшись на спину. – Мне не нравится, что он заставляет меня чувствовать себя виноватой. Он никогда не ревновал тебя к Скотту.
– Он вообще меня никогда не ревновал, – справедливо заметила Тильда.
– Он знал, что Скотт – не тот, кто тебе нужен. И знал, что это долго не продлится. – Ив протянула руку. – Дай еще кусочек шоколада.
Тильда бросила ей остаток плитки.
– Скотт был абсолютно безупречен, – заметила она, похлопав по покрывалу. – Ко мне, Стив.
Стив немедленно выполнил приказ, неуклюже повалился на колени Тильды, и она рассмеялась, радуясь его искренней любви.
– Видишь, его действительно зовут Стив, – торжествовала Ив. – И вообще, идеальный парень тебе ни к чему. Думаю, в тебе есть нечто от Луизы, и тебе нужен кто-то вроде ночного взломщика.
– Но я же не Луиза, – усмехнулась Тильда.
– Как Барбара Стенвик в «Леди Еве», – не слушая ее, упорно продолжала Ив. – Там она говорит, что хотела бы, чтобы парень застал ее врасплох, как ночной грабитель. – Ив приподнялась на локте, жуя шоколад и широко раскрыв невинные голубые глаза, – Так расскажи о своем грабителе. Он горячий парень?