Тронутая таким откровением, я приняла еще один подарок. В мешочке оказались изящное ожерелье из жемчуга с большим сверкающим медальоном в виде сердца с рубинами, и серьги ему под стать.
— Дядя Абелард! — пораженно и восторженно воскликнула я, рассматривая украшения. — Вы просто моя фея крестная! Даже не знаю, как вас отблагодарить…
— Ты меня отблагодаришь, если на этом чертовом балу найдешь себе жениха и позволишь старику побывать перед смертью еще на одной свадебной церемонии! Так что заканчивай работу и марш отдыхать, а то завтра будешь как дохлая кошка, — барон погрозил в качестве напутствия тростью и удалился, весьма довольный собой.
***
Следующим днем мы все стали рано, предстояло многое сделать. Матушка порхала вокруг Энжелы, намереваясь сделать локоны на ее прическе одновременно тугими и при этом естественными. Мне же пришлось помогать и следить, чтобы взволнованная глава семейства ненароком не отрезала ей ухо горячими ножницами, а также бесконечно наглаживать и так идеально ровные платья. Отец, было, сунулся с вопросами о том, какой галстук-бабочку ему надеть, но был с криками послан вон из комнаты. В итоге я сама кое-как успела собраться, выбежав на порог дома в тот момент, когда все уже садились в заранее нанятый экипаж.
— Гризельда! Мы из-за тебя опоздаем! — возмущенно вскрикнула мать, увидев меня на пороге. — Что это на тебе еще надето? Откуда эти чудесные украшения?
— Барон ван Эйденхоф вчера заходил и…
— Ах, Абелард. Старый интриган! Полная же безвкусица, вполне в его духе! А для Энжелочки он ничего не передал?
— Вот эти кружевные перчатки из Адейского кружева… — на самом деле они предназначались мне, нужды остального семейства барон проигнорировал, но я знала, что мать будет недовольна, если совсем ничего не предложить, а белые перчатки из тонкого кружева вполне подходили и под наряд Энжелы. Я же надела те, что предлагались на продажу в нашей лавке, более плотные и менее дорогие.
— С чего бы это он так расщедрился… Впрочем, давай их сюда и садись скорее. Трогаемся!
Во дворец мы прибыли вовремя, не к самому началу, но как раз в подходящий момент — когда семьи с менее древней историей и низким социальным положением уже прибыли, но важные гости еще не подъехали. Как раз удобно, что тебя заметят, но сильного внимания ты не привлечешь, и не перебьешь своим появлением визит важных персон.
Дворецкий на входе придирчиво осматривал приглашение со всех сторон, стремясь понять, как это такое семейство, как наше (нищее и с дурной репутацией, разумеется) удостоилось личного приглашения самой герцогини.
— Вы его еще надкусите, — не удержалась от колкости матушка. — Магическую печать невозможно подделать!
— Авелина! — Шепотом одернул ее отец. — Не стоит нам начинать визит с ссоры…
— Но этот нахал, как он смеет сомневаться в том, что мы были приглашены! Милейший, можно ли побыстрее, долго ли нам еще мерзнуть?
— Проходите, — буркнул, сдавшись, дворецкий и глашатай объявил тут же: — Граф и графиня Эргенсон с дочерьми!
Мы проследовали внутрь, стремясь выглядеть как можно непринуждённее и величественней.
Ох, что-то меня одолевают дурные предчувствия!
Глава 3
Семейство гордо вышагивало по дворцовым коридорам, направляясь к гостевой зале, я же задержалась перед зеркалом и прокручивала в голове разговор, произошедший в карете по пути на Бал.
— Гризельда, постарайся держаться на Балу от нас подальше, — напутствовала меня мать, поправляя Энжеле в сотый раз локоны. — Ты же понимаешь, твое присутствие будет вызывать лишние вопросы…
— Я понимаю, — спокойно ответила я, глядя в окно, хотя слова ее слегка покоробили меня. Не то, чтобы я не понимала важности происходящего, но все же именно благодаря мне мы получили приглашение…
— Молодец, я в тебе не сомневалась, — довольно ответила она. Впрочем, скандала от меня можно было не ожидать. — И вот еще что. Не стоит говорить о том, что ты не была замужем…
— Почему? — вот тут я удивилась и уставилась на нее. Графиня Авелина закатила глаза.
— Ну ты же понимаешь, что это вызовет столько неудобных вопросов и пересудов… Лучше говори, что ты вдова. Скажем, покойного сына ван Эйденхофа… Обручились перед его смертью. И в память о вашей любви ты дала обет больше никогда не выходить замуж. Это лучше скажется на имидже нашей семьи и Энжелы.
Я посмотрела на отца, стремясь заручиться хоть какой-то поддержкой, но он лишь отвел взгляд. Энжелу подобные вещи и вовсе не волновали. Мать требовательно уставилась на меня.
— Хорошо, как скажешь, — я отвернулась и уставилась в окно, сжав кулаки. Не то, чтобы я не ожидала чего-то подобного… Почему-то стало жаль барона. Надеюсь, мне не придется отвечать на подобный вопрос, иначе мне будет тяжело потом смотреть старику в глаза.
Мать удовлетворенно кивнула и принялась щебетать о какой-то ерунде.
Так что я стояла напротив зеркала и размышляла о произошедшем. Может и прав Абелард, говоря о том, что я ставлю себя на роль прислуги в семье, и они больше меня не воспринимают, как дочь? Есть же где-то предел самопожертвованию. Что еще мне предстоит сделать, лишь бы сохранить честь семьи?
Я в раздражении дотронулась до стекла, пытаясь понять, чем я заслужила такое отношение. Неужели, только из-за того, что не удалась внешне? Да, не красива, но и не безобразна. Темно-русые волосы, уложенные в тугой узел, пара выбившихся локонов обрамляет длинное лицо с прямым носом и большими зелеными глазами с черными длинными ресницами, тонкие губы, подкрашенные красной помадой… Да, рост слишком высокий для леди, и груди почти нет, зато ключицы и руки тонкие и изящные. Вполне можно жить, что же тут криминального?
В дальнейшем бал для меня проходил, словно какой-то кошмар. Дорвавшаяся до высшего общества мать взяла быка за рога и принялась пробивать дорогу обратно наверх. Она была одновременно во всех концах зала, ну и разумеется, красоту Энжелы все тоже отметили. Так что, к тому времени, когда начались танцы, вокруг них вертелось с десяток потенциальных женихов и кавалеров. Я была уверена, что к концу Бала кто-нибудь наверняка пойдет стреляться из-за юной прелестницы. Я пыталась порадоваться за сестру, но получалось плохо. Ни на первый, ни на второй танец меня никто не пригласил. Лишь однажды ко мне подошел какой-то старикан нетрезвого и слегка помятого вида, и, сально ухмыльнувшись, громко предложил пойти уединиться в саду, полюбоваться цветами при свете луны, после чего попытался ущипнуть за место чуть пониже спины, что сделать было весьма проблематично, учитывая пышность юбок.
Разозленная, я направилась к выходу из бальной залы, провожаемая насмешливыми взглядами развеселившихся свидетелей этой сцены.
— Это же старшая дочь Эргенсонов, говорят вдова…
— А я слышала, что она так и не вышла замуж. Перестарок…
— Да не повезло ей с внешностью, при таких-то матери и сестре — настоящие красавицы…
— Но мать простолюдинка… Такой мезальянс! Помню, Бруно долго не прожил после этого…
— Ха-ха! Мой отец бы просто не допустил подобного брака. Хотя я и сам бы не опустился до такого…
— У них нет ни гроша! Как они вообще смогли попасть на Цветочный Бал? Неслыханная дерзость…
Мерзкие слова обволакивали со всех сторон, затягивали в свои липкие сети сплетен и пересудов. Воздух словно потяжелел, заставляя сердце биться чаще, а легкие дышать с надрывом. Внезапно со всех сторон на меня навалился запах духов и пота окружающих, перед глазами замельтешило колыхание тысяч магических свечей, резко заболела голова.
Едва ли не выбежав из бальной залы в один из боковых выходов, я замерла в полутьме прохладного коридора, пытаясь отдышаться. Возвращаться не хотелось, мои справятся и без меня. Интересно, как матери и Энж хватает сил не замечать всего этого и сохранять спокойствие… Их характер был таков, что они предпочитали не замечать недостатки окружающей их среды, представляя, будто их вовсе не существует, и обе жили в своем идеальном мире под розовыми очками. Я же так не могла.