Обычные инструменты скульптора соседствовали с какими-то загадочными приспособлениями, куски мрамора - с глиняными фигурами, завернутыми в мокрые тряпки. На большом столе - реторты, спиртовки, колбы, целая батарея склянок и бутылок с разноцветными растворами, микстурами и вонючими мазями. А посередине - глубокая яма, обмазанная цементом и доверху наполненная странной темной жидкостью. Из нее постоянно высовывались то мраморная рука, то голова античной богини, то ноги какой-то скульптуры. Огонь, тлеющий в большом камине, освещал неверным пламенем мастерскую и ее угрюмого хозяина в кожаном фартуке и с неизменной трубкой в зубах. Порой, поставив уже готовую скульптуру на постамент, Доссена наносил ей сильный, точно рассчитанный удар молотком…
Изредка приходили двое: римский антиквар и ювелир Альфредо Фазоли и его компаньон Палези. Они придирчиво, но с напускным равнодушием, рассматривали новые работы, что-то объясняли, толковали и уходили, оставив скульптору несколько лир. Доссена давно знал своих хозяев: спорить с ними было бесполезно… А куда денешься без них?
Судьба никогда не баловала Альчео Доссену из Кремоны, города прославленных скрипичных мастеров Амати и Страдивария. Ни в ранней юности, когда он учился делать скрипки, а потом поступил подмастерьем к каменотесу, ни впоследствии, когда изо дня в день гнул спину, обтесывая надгробия и камины, нужда не разжимала своих тисков. Уже немолодым, Доссена отправился в Рим с небольшой корзиной в руках и честолюбивыми надеждами в душе. А еще через год - первая мировая война, окрики капрала, казармы, гарнизоны в сонных городках, окопы, грязь, кровь…
Однажды, - а это было на Рождество 1916 года, - солдат Доссена получил несколько дней отпуска. Денег было в обрез - только на дорогу: не разгуляешься… В одной из римских остерий он случайно разговорился с соседом по столику, назвавшимся антикваром Фазоли. За сотню лир тот купил у Доссены небольшой рельеф в стиле Возрождения, высеченный им в дни временного затишья. Правда, Доссена не признался, что рельеф он сделал сам, а выдавал его за собственность приятеля, но провести антиквара было не просто: он сразу понял что к чему.
Как говорится, коготок увяз, всей птичке пропасть. Когда в январе 1919 года Доссена демобилизовался, он и антиквар быстро нашли друг друга. Для скульптора заказы Фазоли и Палези стали пусть скудным, но единственным источником существования. А торговцы в лице безответного, сговорчивого Доссены нашли сущий клад. Уже первая статуя, которую они приобрели у Альчео за 200 лир, была перепродана ими в пятнадцать раз дороже.
Как художник в подлинном, высоком смысле слова Доссена ничего собою не представлял. Впрочем, после двух-трех неудач он и сам оставил мысль об индивидуальном самостоятельном творчестве. Но как фальсификатор, как мастер подделок он не имел себе равных.
Талантливый, дерзкий, умелый, Доссена брался за самые рискованные предприятия, и все они венчались успехом. Врожденный дар и тонкое чутье сочетались в нем с виртуозной техникой и неистощимой изобретательностью. Как никто, он умел придать своим творениям поразительную патину древности, а фактуре мраморных скульптур - полную иллюзию старения. Немало опытнейших антикваров и маститых знатоков обвел этот ученик кремонского каменотеса.
Доссену никогда не прельщал легкий путь копииста; столь примитивный прием он оставлял зеленым новичкам. Это был именно фальсификатор и при том высокого класса и необычайно широкого диапазона. Из-под его резца выходили Афины архаической эпохи и скульптуры в стиле итальянских мастеров XV века, готические статуи в духе Джованни Лизано и мраморные саркофаги, удивительно близкие до манере к творениям Мино да Фьезоле или Дезидерио да Сеттиньяно, фронтонные группы и статуэтки, словно три тысячи лет пролежавшие в земле древних этрусков.
Легко представить, какой находкой явился Доссена для антикваров, отнюдь не страдавших излишней щепетильностью. Снабжая его произведения фальшивыми сертификатами и заключениями авторитетных экспертов, они торговали ими бойко и с немалой выгодой. По всей Европе и Америке в антиквариатах, частных собраниях и музеях можно было встретить скульптуры, рожденные в мастерской Доссены и прошедшие через руки Фазоли и Палези. В Нью-Йоркском музее Метрополитен - прекрасная кора, приписываемая греческому мастеру VI века до н. э.; в музее Сан-Луи - этрусская Диана, в Кливленде - архаическая Афина, в Вене - фронтонная группа из Велии, «реконструированная» известным специалистом по античному искусству Ф. Студницка, во многих иных собраниях - десятки статуй и портретов, принадлежащих, якобы, резцу Донателло, Верроккио, Мино да Фьезоле, Росселлино и других корифеев ренессансной пластики. Изобретательный фальсификатор превратил даже итальянского живописца XIV века Симоне Мартини в скульптора. Использовав картину Мартини «Благовещение», Доссена сделал по ней две деревянные статуи мадонны и ангела, а Фазоли их благополучно сбыл с рук, «обогатив» попутно биографию знаменитого живописца.