— Входи, пожалуйста. Мы очень спешим. Ее голос был очень низким, очень английским и совершенно лишенным тепла или сочувствия.
Я сел рядом с ней, и водитель закрыл дверь.
— Тебе никогда не говорили, что пялиться неприлично?
— Нет, скорее наоборот, — сказал я.
Пока машина двигалась, она отвела то немногое внимание, которое у нее могло быть, от окна. Мое удивление быстро сменилось гневом. Я пересек океан не для того, чтобы меня оскорбила какая-то английская сучка в шляпе на волосах. Тогда я решил научить ее кое-чему в цивилизованном поведении. Я протянул руку.
« Меня зовут Нед Кроуфорд». Я был удовлетворен тем приятным звуком, который мне удалось воспроизвести.
'Нет. Это неправда.' Она даже не потрудилась обернуться.
"Куда вы меня везете?" - Я все еще пытался быть вежливым.
— Ты заметишь, когда мы туда доберемся. Она продолжала смотреть в окно.
Я подумал, что, может быть, более личная атака немного смягчит ситуацию. 'Как вас зовут?'
"Вы услышите это, когда это будет нужно." Ее голос приобрел другой оттенок. «И от правильных людей».
То полуметровое сиденье между нами вдруг стало чем-то вроде километра.
— Не слишком ли ты торжественная? Потому что, как ни смотри, ты спасла мою голую задницу примерно в два часа ночи по американскому времени.
Это заставило ее обернуться.
Даже в тени я мог видеть ее торчащие ноздри. «Почему американцам всегда приходится становиться такими вульгарными, когда они чувствуют себя в затруднительном положении?»
Я чувствовал себя достаточно неловко, если не из-за ее выбора слов, то из-за ее тона. Я прикусил язык.
Ее голос не смягчился, когда она сказала: «Я пока ничего не могу тебе сказать». Я предположил, что это ее способ самовыражения - извиниться за свои комментарии об американской пошлости.
Я выглянул в окно и увидел, что мы уже неплохо продвигаемся по шоссе в сторону Лондона. Тогда я попытался рискнуть еще раз.
«Если ты не скажешь мне свое имя до того, как мы познакомимся в нужное время, как я должен называть тебя сейчас?»
'Как вы пожелаете.'
— Хорошо, Джо , — тепло сказал я. Затем я скрестил руки на груди и откинулся на спинку всего снаряжения, придуманного мистером Уилсоном, Роллсом и Ройсом.
Лондон всегда был мне хорошим другом. Я скучаю по нему, когда уезжаю надолго, и у меня всегда возникает приятное теплое чувство внутри, когда я вижу его снова. Мы проехали Сент-Джеймс, пересекли Пикадилли и выехали на Бонд-стрит. Магазины выглядели как всегда привлекательно.
На Нью-Бонд-стрит мы повернули налево на Гросвенор. Тут к водителю наклонилась высокая дама в странной шляпе.
«Фредди, когда ты доберешься туда, может быть, будет лучше, если ты выпустишь нас раньше». Водитель кивнул. — А пока оставь багаж в машине.
Мы медленно проехали мимо посольства США, которое с одной стороны граничило с парком Гросвенор-сквер. Современное здание из стекла и бетона выглядело странно и неуместно рядом с элегантной простотой буржуазных домов, выходивших в парк с трех других сторон.
Дом из красного кирпича выглядел так же невинно, как и дома по соседству. Сидя в машине, я не стал ждать, пока водитель обойдет машину, чтобы открыть мне дверь. Я сам открыл ее, выпрыгнул и стал ждать, пока миссис Айсберг последует за мной. Когда она, наконец, встала рядом со мной на пороге, я понял, что забыл, какого она роста. К тому времени, когда я переоценил ее пять футов, а затем еще несколько, ее длинные ноги перенесли ее через тротуар и поднялись примерно на десять ступеней.
Я услышал странный стук. Когда я достиг верхней ступеньки, дверь открылась. Она прошептала что-то, чего я не расслышал, и вошла внутрь.
Группа в зале выглядела как свадебный банкет. .. или похороны. В нескольких шагах позади впустившего нас человека стоял еще один гость, точно так же одетый и с таким же выражением лица. За ним был еще один, и так далее, вплоть до подъема по лестнице. Каждый стоял по стойке смирно и смотрел в мою сторону. Я насчитал ровно двадцать два глаза.
Краткий кивок с самого начала, казалось, означал, что нам разрешено продолжать, поэтому я продолжил подниматься по лестнице за красивой парой ног. Мои улыбки были проигнорированы всеми одиннадцатью членами приветственного комитета, особенно гостем наверху. Когда мы подошли к коридору, я услышал приветственный скрежет знакомого голоса. «Черт возьми, Ник. Почему это заняло так много времени?
У моего босса было неестественное чутье точно знать, что кому-то нужно, чтобы чувствовать себя комфортно. Я решил не использовать ни один из трех разумных ответов, которые вертелись у меня на языке. Вместо этого я пересек комнату, пожал ему руку и сказал: «Извините».