Наконец все приготовления были закончены, мы распрощались, и шлюпка высадила меня на набережной Данбара, небольшого городка расположенного милях в сорока на восток от Эдинбурга.
Горцы из Шоса появились только через три дня, большую часть из которых я провёл запершись в своей комнате на постоялом дворе. Они привели с собой две вьючные лошади с припасами и коня для меня. Меня порадовало их обмундирование и снаряжение. Эйли творчески подошла к моей идее -- этих наёмников издали вполне можно было принять за королевских солдат, как я того и хотел.
Закупившись необходимым в Данбаре, мы тотчас же, хотя уже наступал вечер, отправились в путь под предводительством проводника-лоулэндера. Он, должно быть, хорошо выбрал дорогу, так как за всё время мы встретили только одну парочку влюблённых, которые, приняв нас, очевидно, за ловцов контрабандистов, бросились бежать при нашем приближении. Мы прошли у подошвы Бервик-Ло с южной стороны. Когда мы переходили через холмы, я между деревьями увидел огни деревушки и старинную церковную башню. Наконец мы снова услышали шум моря. Светила луна, но не ярко. И при этом свете я увидел три огромные башни и сломанные зубцы на стенах Танталлона -- старинного укрепления Красных Дугласов. Лошадей привязали к изгороди на краю канавы, а меня ввели в ворота, затем во двор и в полуразрушенный коридор замка. Здесь, на каменном полу, мои спутники развели яркий огонь, -- в ту ночь были небольшие заморозки. Мы сидели у самого огня, попивая виски и разговаривая. Ветер врывался через проломы стены, разносил дым и пламя и завывал в верхушках башен; внизу под скалами шумело и ярилось море. Вскоре я закутался в припасённый тёплый плащ, повернулся на бок и крепко заснул.
Не могу определить, когда меня разбудили, только луна уже скрылась и огонь почти догорел. Сняв с лошадей груз мы прошли через развалины вниз по склону по очень крутой тропинке к бухточке между скалами, где нас ожидала большая рыбачья лодка. Меня посадили в неё, и мы отплыли от берега при чудном свете звёзд. Моя "рыбалка" началась.
XIV.
Я не имел понятия о том, куда мы плывём, и всё оглядывался по сторонам, ища глазами корабль. На воде было холодно, и лодка покрылась холодной росой, поэтому я, сидя на корме, закутался в плащ и закурил трубку, сев рядом с рулевым. Это был смуглый человек, которого я до сих пор называл проводником-лоулэндером. Имя его было Дэйль, но обыкновенно его называли Чёрным Энди. Он молча правил вдаль от берега, временами поглядывая на разогревшихся за вёслами двух своих помощников и двоих горцев, а также на третьего, сидящего вперёдсмотрящим на носу.
-- Не подскажите ли любезный, -- спросил я, -- как долго нам ещё добираться до места?
-- Нельзя сказать, чтобы уж так долго, -- сказал он, -- где-то около получаса, может чуть больше.
Я с недоумением осмотрелся. Мы вроде бы собирались переждать пик моих поисков на каком-то уединённом острове, который редко посещают люди. Но где же корабль, который отвезёт нас в эту глушь? Не может же быть, что этот остров где-то столь близко от берега, что мы доберёмся на него на простой лодке? Да и не видно здесь плоских островов, в пределах видимости из воды торчат только какие-то крутые скалы.
Между тем поверхность моря чуть-чуть осветилась: розовые и красные пятна, точно отблески дальнего огня, появились на востоке, и в то же время проснулись бакланы и закричали на вершине Басса, который, как всякий знает, представляет собой одинокий скалистый утёс, но такой громадный, что из него можно бы высечь целый город.
Море, вообще совершенно спокойное, у основания утёса глухо шумело. По мере того как светлело, я видел всё отчетливее отвесные кручи, побелевшие, точно от мороза, от помёта морских птиц, покатую вершину, поросшую яркой зелёной травой, стаю белых бакланов, кричавших со всех сторон, и тёмные разрушенные здания тюрьмы с крепостью на самом берегу моря.
Тут внезапно открылась мне правда.
-- Так вы везёте меня сюда! -- вскричал я.
-- Да, прямиком на Басс, любезный, -- ответил проводник. -- Это поистине лучшее место во всей Шотландии для морской рыбалки.
-- Но теперь тут никто не живёт, -- воскликнул я, -- тюрьма давно уже обратилась в развалины!
-- Почему же не живёт, тут живут бакланы, -- сухо ответил Энди, оскорблённый в лучших чувствах -- он, как оказалось впоследствии, был настоящим фанатом скалы Басс.
Становилось все светлее, и я при дневном свете увидел перевёрнутые вверх дном лодки между камнями, служившими рыбакам балластом, бочонки и корзины, а также запас дров. Все это было выгружено на утёсе. Энди, я и мои три хайлэндера тоже вышли на берег. Не успело ещё полностью взойти солнце, как лодка уже отплыла обратно, и удары вёсел об уключины эхом отдавались в утёсах. Мы остались одни в этом странном месте.
Энди Дэйль был губернатором Басса, как его можно было в шутку назвать, и в то же время пастухом и хранителем дичи в этом небольшом, но богатом поместье -- в моё время его бы назвали егерем. Он должен был следить за дюжиной овец, кормившихся и жиревших от травы, росшей на покатой части утёса, и которые паслись, точно на крыше собора. Затем он должен был смотреть за бакланами, гнездившимися в утёсах, от которых извлекался большой доход. Птенцы служили такой вкусной пищей, что гастрономы охотно платили по два шиллинга за штуку. Даже взрослые эти птицы дорого ценятся за сало и перья, так что жалованье нортбервикского священника и до сих пор уплачивается бакланами, почему очень многие находят этот приход весьма выгодным. Для выполнения всех своих разнообразных обязанностей, а также для предохранения бакланов от воров Энди приходилось часто ночевать и проводить целые дни на утёсе, так что он чувствовал себя там настолько же дома, как фермер в своей постели. Он попросил всех нас навьючить на себя кое-что из багажа, что я поторопился сделать. Через замкнутую на замок калитку -- единственный вход на остров -- и через развалины крепости он провел нас к дому. Зола в камине и кровать в углу указывали нам на то, что здесь было его обычное местопребывание.
Он предложил мне воспользоваться его кроватью, предполагая, сказал он, что я джентльмен.
-- Моё дворянство не имеет никакого отношения к тому, где я сплю, -- сказал я. -- Я умею удобно устроиться и на скале и в вересковой пустоши. Тем более, мы набрали с собой массу тёплых одеял. Так что на твою кровать не претендую.
Энди поворчал немного на эти слова, но потом, после некоторого размышления, казалось, одобрил их. Это нас сблизило и мы разговорились. Я узнал, что он часто занимался контрабандой и что развалины Танталлона служили ему складом контрабандных товаров. Таможенную стражу он не ставил ни в грош. Эта часть лотианского берега до сих пор совершенно дикая, и население её одно из наиболее отчаянных в Шотландии.
А затем потянулось длительной ничегоделание, похожее на внезапный отпуск. Однообразные дни, редко нарушаемые чем-то необычным. Один случай во время моего жития на скале остался мне особенно памятным по тем последствиям, которые обнаружились гораздо позже. В то время в Форте стоял военный линейный девяностопушечный корабль "Морской конь", под начальством капитана Пэллисера. Случилось, что он крейсировал в сентябре между Файфом и Лотианом, исследуя подводные рифы. В одно прекрасное утро, очень рано, он был виден на расстоянии около двух миль к востоку от нас, где он спустил лодку и, казалось, осматривал Вильдфайрские скалы и Чёртов куст -- известные своей опасностью места на этом берегу. Затем, забрав лодку, корабль пошёл по ветру и прямо направился на Басс. Это причинило большое беспокойство Энди и хайлэндерам: моё пребывание здесь должно было остаться в тайне, а если теперь на берег явится морской капитан, то дело станет общеизвестным, а может быть, случится и ещё худшее.