— У вас будет достаточно ещё достаточно причин насмехаться надо мной, — сказал я. — Думаю только, что вы несправедливы к себе и что это Катриона расположила вас в мою пользу. Она слишком прямолинейна, чтобы пристально подмечать, подобно вам, мелкие недочёты своего друга.
— Я не поручилась бы за это, мистер Дэвид, — заметила она, покачав пальчиком, — у девушек зоркие глаза, нацеленные на поиск чужих недостатков. Но, как я это вскоре увидела, она вам действительно настоящий друг. Я отвела её к моему папаше, а так как кларет привёл его высокопревосходительство в благодушное настроение он с радостью принял нас. «Вот Сероглазка, о которой вы столько слышали последние дни, — сказала я, — она пришла доказать, что мы говорили правду, и я повергаю к стопам вашим самую красивую девушку в Шотландии, делая по-иезуитски мысленное ограничение в свою пользу». Она стала перед ним на колени, и я не решаюсь поклясться, что он не увидел двух Катрион, отчего её обращение несомненно показалось ему ещё более неотразимым, так как все мужчины в душе настоящие магометане. Она рассказала ему в какой она тревоге за отца и за вас. Со слезами просила она спасти жизнь вам обоим, из которых ни одному на самом деле не грозило ни малейшей опасности. Уверяю вас, я стала наконец гордиться своим полом, так всё у неё выходило красиво, и жалела только о ничтожности данного случая. Уверяю вас, едва услышав её мольбы, прокурор совершенно протрезвел, так как обнаружил, что юная девушка разгадала его сокровенные помыслы и теперь они стали известны самой своенравной из его дочерей. Но тут мы обе дружно принялись за него и повели дело в открытую. Когда моим папенькой руководят, точнее когда им руковожу я, ему нет равных.
— Что же, ваши слова многое мне объясняют, — сказал я.
— Он был добр к Кэтрин даже без моего давления, я сама была тому свидетельницей, — возразила она.
— И она просила его за меня! — сказал я.
— Да, и притом очень трогательно, — отвечала мисс Грант. — Я не буду повторять вам её слов. Я считаю, что у вас и так достаточно самомнения.
— Мне очень приятно слышать это! — воскликнул я. — Ведь меня все почему-то считают застенчивым малым.
— Это точно. Особенно те, кто говорит о вас как о знатоке какой-то смертельной борьбы и прозвал «Палачом». Вы знаете, что бедняга Дункансби сбежал в колонии, едва узнав, что вы возвращаетесь в Эдинбург? — спросила она.
— Э-м, — шутливо изобразил я глубокую задумчивость, приложив ко лбу указательный палец. — Вы думаете, что я помню каждого хайлендера, который был немного груб в общении со мной? Поговорим лучше ещё о Катрионе, которая мне гораздо милее всех королевских лейтенантов от Эдинбурга до Лондона включительно.
— Я иногда смеюсь над вами больше, чем допускают приличия, — сказала она, — но скажу вам одно: если вы с ней заговорите так же, то у вас есть некоторая надежда на успех.
— Некоторая?! — воскликнул я возмущённо. — Да я просто не хочу торопить события. Мне совсем не безразличен конечный результат, знаете ли.
— Мне иногда кажется, что у вас самые толстый лоб в Шотландии. — сказала она.
— Действительно, им можно смело пробивать крепостные стены, — отвечал я, глядя прямо ей в глаза.
— Бедная Катриона! — воскликнула мисс Грант со странным выражением лица. — Если вы продолжите в том же духе, то вскоре затмите славу самого Дон Жуана.
Я на миг отвёл взгляд и уже с недоумением взглянул на неё. Вроде как никого соблазнять в данный момент и не пытался, с чего такая реакция?…