— Что это ты такая задумчивая? — прерывает мои размышления мама, внезапно появляясь в дверях комнаты.
— Как считаешь, может, мне стоит перекраситься в блондинку? — делюсь с ней своими мыслями.
— Не думаю, что морально готова к таким разительным переменам, — она устраивается на диване рядом со мной, внимательно вглядываясь в мое озабоченное лицо. — Может быть, для начала, просто подравняешь концы?
— Мама, — смеюсь над ее нерешительностью. — Боюсь, этого мало. Хочется чего-то новенького. Каких-то перемен. Безрассудности… В последнее время, моя жизнь походит на слезливую мелодраму. Полагаю, без встряски мне не обойтись.
— Господи, только не говори, что надумала прыгнуть с парашютом или набить татуировку на пояснице! — округляет свои глаза, сидящая рядом женщина.
— Нет. Парашют — это слишком. А идея с татуировкой довольно заманчива, — не могу удержаться, чтобы ее не подразнить.
— Пойду-ка, скажу отцу, чтобы сменил замки… Посидишь взаперти, пока вся дурь с головы не выйдет… — демонстрируя явное намерение воплотить в жизнь озвученную угрозу, мама решительно направляется к двери.
— Я шучу. Хватит с меня заточения в четырех стенах.
— Ладно, пошли уже обедать, тебе еще Сему на хоккей везти.
Я сижу в кафетерии на первом этаже недавно выстроенного ледового дворца в ожидании, пока тренировка Семена подойдет к концу. Отделанные красным кафелем стены и ярко-желтая мебель бьет по глазам буйством красок, и я не нахожу занятия лучше, кроме как уткнуться взглядом в стоящий передо мной пластмассовый стаканчик с кофе. Рядом, сбившись в компании, восседают другие мамочки, решившие скоротать свое время за чашечкой чая с пирожным и веселой трелью несмолкаемых разговоров. Мне легко. Легче, чем почти два года назад, когда Андрей вдруг признался в своих чувствах к другой женщине. Или когда перестал сражаться за нашу семью, второпях покидав в дорожную сумку необходимые на первое время вещи. Легче, чем в декабре, когда я официально утратила право считать его своим супругом, или когда два месяца назад сошла с поезда дальнего следования на перрон родного города. Нет, гармонии я так и не достигла, и также порой позволяю себе минутную слабость. Чаще всего, это происходит в душе, когда тонкие струйки воды смешиваются с солеными слезами, создавая иллюзию их полного отсутствия.
В тот день, когда в моей жизни произошли непоправимые перемены, я и подумать не смела, что когда-то, смогу размышлять о будущем, не связывая свои планы с мужчиной, любовь к которому до сих пор, словно яд, отравляет мое существование. Как странно устроен человек… Как просто порой разлюбить того, кто окутывает тебя своим вниманием, и как трудно забыть мужчину, всадившего тебе нож в спину…
— Самойлова? — раздается голос над моей головой, вынуждая меня обратить внимание на говорящую. — Да ладно?!
Я удивленно взираю на нарушившую мое уединение девушку, с трудом узнавая в ней свою соседку по парте.
— Маринка! — вскакивая со стула, распахиваю свои объятия для слегка пополневшей подруги детства.
— Какими судьбами? Я думала, ты после университета так и не вернулась? — устраиваясь на соседнем стуле, начинает свои вопросы Канева.