— И меня! — заявила Таня.
— Конечно, конечно! Я сама поговорю с Грином. А теперь в катер!
Хава подхватила с песка рюкзак, Таня взяла второй и затянула лямки. По дороге наверх они никого больше не встретили, и катер висел на месте, ровно над площадкой. Хава поднялась первой. Таня замешкалась, потом вдруг скинула груз и быстро прицепила к нижней ступеньке трапа.
— Я остаюсь! Хочу проверить, работает ли контакт.
— Сумасшедшая русская! Марш назад! — крикнула Хава.
— Ни за что. Ты рискнула, теперь моя очередь. Дважды я выбиралась отсюда живой и теперь всё тоже будет в порядке. Рисковать зря я не стану. Только провизию скинь и убеди Грина, что меня не надо спасать немедля. Через сутки поднимусь, дам отчет.
— Ты отчаянная, как я. И везучая. Всё получится! Но всё-таки будь осторожной — что я скажу Сан-Хосе, если он не найдет тебя, когда проснется?
— Что он может гордиться своей героической ученицей, правда? — невинно поинтересовалась Таня.
— Нахалка! — проворчала Хава. — Ну всё, шалом!
Таня чмокнула израильтянку в потную красную щеку и стояла на площадке, пока катер не скрылся из виду. Потом медленно спустилась. Она помнила, что с прошлого рейда в дальней пещерке верхнего яруса остались спальник и почти все её вещи, и направилась туда. По счастью, гусеницы не испортили их и не запачкали. Спохватившись, Таня сообразила, что при ней нет фотоаппарата и до завтра проблему вряд ли удастся решить. Девушке захотелось отдохнуть, она вытянулась в уютном теплом коконе, но сон не шел — лихорадочная, беспокойная дрема скорее тревожила. Непонятное возбуждение исподволь овладевало ей. Таня ворочалась, терла усталые ноги, зевала, потом, не выдержав, поднялась и отправилась бродить по городу.
В небе
Подле озера она встретила ещё двух гусениц — те с жадностью пили воду. На Таню они почти не обратили внимания — повернули в сторону девушки мокрые морды и всё. Ещё одна гусеница показалась из входного коридора — и тоже проползла мимо, небрежно поприветствовав девушку.
Давая выход нервному напряжению, Таня снова взобралась на стартовую площадку, связалась с Хавой, попросила её передать ещё пленки, внимательно выслушала всё, что сказал командор Грин, и ни разу не возразила, но спокойней не стало. Может быть с Мацумото что-то неладно? Коря себя за мнительность, Таня всё-таки крутнула шарик.
— Привет! — Мацумото говорил спокойно, словно они и не ссорились. — Как ты?
— Прекрасно! Провожу обучающий курс для мохнобрюхих друзей, часть третья. У меня получилось снова восстановить…
— Вылетаю. Через час буду, — голос у Мацумото тотчас изменился.
Таня опешила:
— Зачем? Это же не твоя специфика.
— Я не хочу, чтобы меня снова не оказалось рядом, чтобы защитить тебя, Таня-тян.
— Ты опять смотришь мультики?
— Нет. Когда я увидел твое лицо, то почувствовал, будто с меня, с живого, содрали кожу. Я мужчина и я не могу сидеть в безопасности, пока женщина идет в бой. Я хочу быть рядом с тобой, понимаешь?
«Нет!» — хотела ответить Таня и тут же вспомнила, как Мацумото чуть не лишился ног и хрипло дышал от боли, а она стояла на этой самой площадке, крутила в руках комм и жалела, что не может ничем помочь.
— На корабле нет мужчин и женщин. Мы экипаж, и мы все знали, на что идём.
Мацумото на том конце коротко вздохнул. Таня поняла, что ещё минута-другая, и этот безумец действительно прыгнет в катер и помчится защищать её от опасностей.
— Не морочь себе голову, а? Я вернусь живая и невредимая, привезу кварц и пяток новых слов на пиджин-гусениш. Если так переживаешь — забрось мне завтра коробку с пленками и увези кварц. Хава Брох собирает рабочую группу — поговори с ней.
— Таня, ты хочешь, чтобы я прилетел?
Мацумото задал правильный вопрос. Таня смолкла. Японец ждал.
— Да. Ты для меня значишь больше, чем мне казалось…
— Я лечу.
— Летишь завтра! Мне нужно время, чтобы вникнуть.
— Хорошо. Завтра. Я буду в полдень, с разрешением от Грина сопровождать тебя в экспедиции. И никогда больше никуда не отпущу одну.
— Придётся отпускать. По крайней мере, пока мы не вернемся.
— И тебе меня — тоже, — японец промолчал, потом продолжил. — Нет лекарства, которое излечивает дурака, а ты, сумасшедшая русская, заразила меня своим безумием. До завтра. Кими о ай шитеру.
— До встречи, — сказала Таня и отключила комм. Она действительно больше не понимала себя — с того дня, как она окончила среднюю школу и получила права гражданства, никому, включая родню, не приходило в голову защищать её от беды. И сама Таня по мере сил сдерживала порывы вмешаться в чужую жизнь. Человек рождается один и умирает один и идёт по своей тропе так, как считает нужным. Есть долг, есть дружество, есть партнерство, брак и права собрачников наконец — и всё это можно осознать. А сейчас ей хотелось смеяться, вместо того, чтобы думать. Словно она насмотрелась мультиков или перепила шампанского или…