— В крайнем случае снесём факторию артиллерией, потом отстроим на её месте уже полноценный форт. На берег мы так или иначе высадимся и плацдарм захватим. А вот дальше что? Там, ты говоришь, много зарослей? Это ведь очень удобные места для засад. А что у дикарей с метательным оружием? Луков у них, вроде бы, нет?
— Луков нет, хвала богам. Но пращники они очень хорошие, так что при высадке их придётся сметать артиллерией и пулемётами с судов, да высаживать на берег в первую очередь не вспомогательную, а одну из легионных когорт, чтобы она смогла выстроиться на плацдарме черепахой и отогнать дикарей дальше ружейным огнём. На открытом месте наше превосходство в стрелковке будет подавляющим, а в густых зарослях попробуй ещё раскрути пращу. А значит, засады в кустах опасны на дистанции броска дротика. Поэтому без кинологов с собаками зачищать леса будет делом рискованным, и мы их готовим для этой задачи в утроенном количестве.
— У гуанчей, я слыхал, тоже очень серьёзные собаки?
— В том нашем мире собачники очень высоко ценили канарского дога, который выведен путём скрещивания этой дикарской собаки с завезённым туда после завоевания островов молоссом. Но ценилась и чистая туземная порода. Тоже крупная и бесстрашная, так что вполне может использоваться и в качестве боевой. Наши гибридные с волками их сделают, но у нас их мало, а обычные ищейки им не противник. Мы не знаем, в каком они у дикарей количестве, но в принципе это пастушеская и сторожевая собака, так что при их образе жизни следует ожидать десятков, а то и сотен таких псин.
— То есть, лёгкой пехоте лучше тоже двигаться строем, готовым сомкнуть щиты и встретить псов копьями и мечами?
— Да, достаточными для построения в малую черепаху группами. Хлопотно всё это будет, и дайте боги, чтобы гуанчи включили героических психов и попытались всеми своими силами сбросить наш десант в море. Чем больше положат бойцов и собак в своей самоубийственной атаке, тем меньше останется осложнять нам жизнь при зачистке. Куда они тогда денутся, обременённые мирняком?
— Если только в пещеры его заныкают, чтобы высвободить оставшихся бойцов для партизанщины, — прикинул Волний, — Но с собаками наши легко разыщут их пещеры и перекроют все выходы, и бойцам придётся вернуться, чтобы защищать их. Там-то мы их и накроем всех разом и вынудим к сдаче. Ну, всех тех, кто не предпочтёт смерть, но это уже будет их собственный выбор.
— Осадой? — предположил Спурий, — Воды там наверняка полно, но жратвы вряд ли хватит надолго, а скот и вовсе кормить нечем.
— Ну, вот ещё, время на это терять! Делать нашим, что ли, будет больше нехрен? И при штурме пещер людей терять, когда в тесноте у них нет никаких преимуществ перед дикарями — может, это и принято у них, но мы-то тут при чём? Выкурим на хрен, и кто не сдастся, те сами себе могильщики. Доказать мы им один хрен ничего не можем, на светлое будущее нужно время, а пока они его не увидят своими глазами, кто же поверит на слово захватчику? Поэтому — только ломать упрямцев через колено. А сдавшиеся и выжившие — доживут до цивилизации и увидят, от чего их пытались защищать их павшие герои…
— Ладно, с назначением Спурия мы наконец определились, а как насчёт моего? — напомнила о себе его супружница, — Я понимаю, что с вашим подходом военная кампания надолго не затянется. Понимаю и то, что меня там только ещё не хватало, пока обстановка не наладится. После — смогу выехать к Спурию, и плевать на лагерный быт. Что я, сама в лагерной палатке юнкершей не обитала? Но до этого момента займите и меня чем-нибудь таким, чтобы я была избавлена от общения с безмозглыми кошёлками по уважительной и не обидной для них причине занятости важной и не терпящей отлагательств службой. На учительство в школе согласна сразу.
— Ну, ты ведь потом ко мне рвануть собралась, и хорошо ли это будет посреди учёбы менять мелюзге училку? — урезонил её муж, — Да и если захотят вытащить тебя на приём, так вытащат и со школьных уроков. Попросит генерал-гауляйтер подменить тебя кем-нибудь, чтобы высвободить для приёма, и не откажет же руководство школы ему?