Она делает все это ради сестры. По крайней мере, у Софи снова все хорошо. Но эти мысли не помогали Клэр забыть о сегодняшнем вечере.
Переодевшись в светло-розовое платье до колен, Клэр храбро улыбнулась своему отражению в зеркале и вернулась к гостям.
И сразу же к ней подошел Николас. Он тоже успел переодеться. На нем были черные брюки и темно-голубая рубашка.
— Я думаю, нам здесь больше нечего делать. — После этих слов он ловко подхватил ее на руки и унес прочь.
В полной тишине они ехали к его дому. Нервы Клэр были так напряжены, что она даже не могла говорить. Лишь украдкой посматривала на него. О чем он думает? Что у него на уме?
Секс. Это наша брачная ночь, а мы еще ни разу не спали вместе. О чем еще он может думать?
Мысли Клэр снова вернулись к тому, о чем она подумала, когда он предложил перенести дату свадьбы: нужно убедить его не заниматься любовью.
Когда они подъехали к дому, Клэр все еще репетировала, что скажет ему. Николас отключил сигнализацию, и она открыла рот, чтобы начать свою речь.
Но не успела вымолвить ни слова. Лишь испуганно пискнула, когда Николас подхватил ее на руки и перенес через порог дома.
Какой же он желанный! Какой совершенный! Руки Клэр непроизвольно обвились вокруг его шеи, глаза медленно закрылись. Сейчас ее сердце было в полной гармонии с чувствами. Сама не замечая того, что делает, она обняла его еще крепче.
А Николас, казалось, только этого и ждал.
С глухим стоном он захлопнул дверь, опустил Клэр на пол и впился в ее губы страстным, жарким поцелуем. Она почувствовала, что тонет, погружается в сладостную пучину наслаждения.
Трепеща от томного ожидания, Клэр поняла, что полностью потеряла контроль над собой. Горячие ладони Николаса гладили ее лицо, плечи, скользили по спине, бедрам, притягивая все ближе и ближе…
— Клэр… Клэр… — его голос проникал в ее сердце, наполняя душу теплом, — ты неотразима!
Ощущение холодного воздуха на обнаженной коже внезапно вернули Клэр к реальности. Распахнув глаза, она увидела, что Николас каким-то непостижимым образом успел расстегнуть молнию у нее на платье и теперь прижимает ее к своей мускулистой — и абсолютно голой! — груди.
Она отдернула руки, уставилась на Николаса, тяжело и прерывисто дыша, и быстро вырвалась из его объятий.
— Нет!
Его волосы были взъерошены, лицо словно высечено из камня. Он сделал к ней шаг, затем остановился и сузил глаза.
— Что происходит, Клэр?
— Я… я не могу, — пролепетала девушка, забыв все слова, которые собиралась ему сказать, и понимая, что поступает нелогично, поскольку их свадьба уже состоялась. В отчаянии она махнула рукой, ненавидя себя. — Мы не можем.
Снова глухой стон. Только на этот раз с ноткой явного раздражения.
— Не можем? Мне кажется, только что все было прекрасно. Может, ты хочешь перебраться в спальню? В этом все дело? Если это так, то я с радостью подчинюсь. Рано или поздно, мы бы все равно переместились туда.
— Неужели? — усомнилась Клэр. Она подозревала, что он был намерен овладеть ею прямо в холле. — Я говорю не про это. Просто… мы не можем заниматься любовью.
Вот оно! Наконец она сказала самые главные слова.
— Почему же? Это какая-то игра? — С каждым словом голос Николаса становился все холоднее, на лице читалось подозрение.
— Никакая это не игра. Я не могу спать с тобой, вот и все. — Клэр перевела дыхание, чтобы объяснить ему причину, однако Николас отмел ее возражения прежде, чем она смогла снова открыть рот:
— У тебя проблемные дни?
Щеки Клэр вспыхнули. Она могла бы воспользоваться его невольной подсказкой и сказать, что у нее действительно менструация, а в такие дни опасно заниматься любовью. Но разве это выход? Через несколько дней ей пришлось бы придумывать новую отговорку.
Она подняла голову.
— Мне нужно больше времени, чтобы узнать тебя. Я уже объясняла, что…
— Это было до того, как мы стали мужем и женой, — произнес Николас, в упор глядя на нее. — До того, как ты с такой силой прижимала меня к себе. Нам больше не нужно ждать, Клэр, и мы оба это знаем. Тогда в чем же дело? Чего ты хочешь? Денег? Обещаний? Подарков? Чего?
Все аргументы вылетели у Клэр из головы, осталась одна лишь нестерпимая боль в сердце.
— Я никогда не пыталась вытащить из тебя деньги, — дрожащим голосом проговорила она. — Не могу поверить, что ты мог такое подумать.
Николас дернулся, словно от удара. Его глаза потемнели от ярости.
— Что еще я должен был подумать? Ты очень странно показываешь преданность мужу, признай.