Разведенка - Маруся ее тревог не разделяла, посмеивалась:
- Черти тебя крутят, Лидка! Другая б на твоем месте Богу свечку поставила, что попался смирный, работящий, да еще и непьющий. - Она критически оглядывала подругу и безжалостно добавляла: - Да и вообще, что попался!
- Во-во, непьющий! - оживлялась Лида, не обращая внимания на ядовитый довесок. - А кто сейчас из мужиков не пьет? Ты таких видела?.. Только, если больные! - И вдруг оживлялась догадкой: - А вдруг он баптист какой?!
- А по-твоему, алкаш лучше? - не уступала Маруська. - Да еще, чтоб вожжи брал и бубну тебе выдавал раз в неделю?
- Напугала! - смеялась Лида. - Да я его двумя пальцами в поясе передавлю!
Но не понимала своей удачи. Не по - ни - ма - ла!..
Первое время, раздобрившись и размякнув в новой для себя роли супруги, она приносила из магазина какую-нибудь недорогую, но вкусную "Рябиновую на коньяке" и торжественно водружала на стол - к ужину. Но Толик смотрел незаинтересованно, равнодушно, без жадного блеска в глазах, который, по Лидиному прежнему опыту, обязательно появлялся у мужиков при виде бутылки. А этот вместо благодарного "Ну, мать, ты у меня молоток!" мягко отговаривался:
- Не хочу, Лидуша. Завтра в первую смену
- Так я ж не говорю, напиваться! По рюмочке, под закуску!
Но Толик в этом вопросе, как и в случае с фамилией, проявлял какую-то непонятную твердость.
- Что же мне одной, что ли, пить? - возмущалась Лида
- А и ты не пей, - он успокаивающе гладил ее по спине. - Давай лучше чаи гонять! Я такие чаи заваривать умею - закачаешься!
- Не оглаживай, не корова! - заводилась Лида и назло ему громко стучала поварешкой по радиатору. На стук являлась Маруська. Демонстративно не замечая Толика, Лида разливала. И незаметно, под разговоры, они с Маруськой ополовинивали бутылку, а когда Толик оставлял их вдвоем, приговаривали ее до конца.
- Вот что он там делает один, а? - не понижая голоса вопрошала Лида и сама отвечала, - Газетами шуршит, как мышь в норе или в телек пялится! Вить это ж с тоски подохнуть!.. А то, знаешь, что еще выдумал?.. Кораблики клеит из каких-то стружек! Прям полквартиры захламил своими изделиями!
- Ребеночка тебе надо, Лидка, - наставляла подруга, - и сама сердцем отмякнешь, и он в бирюльки играть перестанет. А что?.. То за молоком, то пеленки, то гулять - дохнуть некогда будет, не то что кораблики клеить!
(Собственную дочку Маруська прямо из роддома завезла к мамаше, и последующие восемь лет разводилась, судилась, искала работу и устраивала личную жизнь вольно, без ребячьего писка)
- Да куда ему дите сделать! - презрительно фыркала Лида. - У него ж только фамилия такая, а толку - чуть!..
Однако внутри знала, что Толика вины в том не было, и злилась по привычке, для завершенности панорамы. Тайком от мужа она давно уже сходила в женскую консультацию. Робея, как грешная школьница, переступила порог кабинета и даже ойкнула - так ей показалось неприлично и стыдно то, что она там узрела.
- Да вы что, мать моя? С каких гор спустились? - строго отчитала ее пожилая женщина - врач. - Как же можно так себя запускать? Это же дикость средневековая!
И еще строже - медленно, раздельно, как дефективной - выдала, что каждая уважающая себя женщина обязана раз в полгода посещать кабинет и досконально обследовать состояние своей требухи. А раз она этого не делает, то и не уважает себя, не заботится о будущем потомстве, не выполняет свой женский долг и... та-та-та, и тра-та-та!..
И Лида Малафеева, которая в торговой перебранке могла отбрить и остричь наголо любого - хоть врача, хоть академика, перед этой седой теткой оробела и трусливо смолчала. Она дрожала и дергалась, пока докторша совершала привычный осмотр, и так стыдилась своего толстого некрасивого тела и старушечьего белья, что почти ничего не слышала.
У нее оказалась частичная непроходимость чего-то, какие-то загибы и спайки. Но докторша бодро пообещала, что дело это непропащее, что курс лечения она уже назначила, и от сегодняшнего дня пациентка должна ходить сюда ежедневно на уколы и процедуры. От слова "процедуры" Лиду бросило в пот. Она с детства панически боялась "процедур", и даже с уродующим ее бельмом ни за что не соглашалась расстаться. Хотя школьная медсестра твердила, что операция эта простенькая и почти безболезненная.
Вышмыгнув из консультации с пачкой назначений и рецептов, Лида сунула их в ближайшую урну и решила, что в это поганое заведение она больше ни ногой. А если Лида Малафеева чего-то решила, то слово держала крепко.
И когда Толик издали заводил разговор - мол, зарабатывает хорошо, в случае чего и один семью прокормит - Лида отрезала:
- Это чтоб у моих детей такая фамилия была? Не дождешься!
- Зря ты так, Лидуша, - бормотал он по ночам, обласкивая ее большое теплое тело, - ведь годы-то уходят...
Она тогда стихала разнежено, тыкалась носом в его костлявое плечо и не огрызалась, но и признаться не решалась. А утром перед работой заходила в маленькую церковь святого Григория поставить свечечку Богородице. Молиться не молилась. Стеснялась. Да и не умела толком. Но справедливо полагала, что там, наверху, сами разберутся, кому чего надо.
Так прошел третий год их супружества, и четвертый, и пятый, а небесная регистратура не спешила с исцелением. Может, карточку пациентки Л. Малафеевой затеряли, а может, посчитали, что детишки ей - крикливой и некрасивой - ни к чему...
Анатолий по-прежнему крутил баранку (первая смена - вторая смена...), шуршал газетами и клеил кораблики. Он все реже заговаривал о потомстве, а Лида все реже ставила свечу Богородице. Зато ругалась она теперь постоянно, будто оттачивала на бессловесном Толике мастерство брани, доводя его до виртуозности.
- Подкаблучник! - выкрикивала она, дребезжа поварешкой по радиатору. С таким жить - лучше сразу в петлю! С такой-то фамилией!
- Тихо ты! - унимала ее Маруська. - Чего бесишься? Ой, смотри, Лидка! До беды доорешься!
- До беды?! - взвизгивала Лида. - Вон она, беда! В комнате сидит! Носом по буковкам водит! Видать, еще не все вычитал! - и неожиданно пьяно всхлипывала - Хоть бы он делся куда-то с глаз!.. Хоть бы на недельку!..
- Разведись, если невмоготу, - советовала опытная Антонючка, делов-то!
- Не-е-ет!.. - ожесточенно тянула Лида. - Его теперь с площади не выкуришь! Что ж он, совсем дурак? Думаешь, в общагу вернется? В комнату на восемь персон?..
Встречаясь с Анатолием на лестнице, Маруська, в полном соответствии с анекдотом о женской солидарности, нашептывала:
- Да что ты в ней нашел, в страхотине? Толстая, одноглазая, да еще и стерва!
Но Анатолий на разговоры не велся, обходил Антонючку молча, как вещь.
- Вот уж точно, не мужик! - плевала ему вслед Маруська. - Дал бы ей раз по башке, сразу бы в доме стало тихо!..
Тут Анатолий оборачивался и отвечал обстоятельно и спокойно:
- Ты, Мария, в своем дому разберись, а в нашем я как-нибудь без тебя справлюсь
- Как же, справишься! - ехидно хихикала соседка. - Так и будешь до скончания веков при Лидке подкаблучником!