— Я провёл кастинг вакансий на должность моего промежуточного наместника на планете, и твоя кандидатура заняла первое место. Поздравляю!
— Да подавись ты своими вакансиями, вечный враг!
— Теперь ты — мой Избранный!
— Ага, царь иудейский, правитель мира, обольститель и в конечном счёте — антихрист. Угадал?
— Для антихриста ты слишком мелко плаваешь, Леон. Водоизмещение твоего кораблика жизни не то. Ты скорее годишься на роль вспомогательного плавсредства.
— Ну и какую же роль второго плана ты мне уготовил?
Инопланетянин отвернулся, снова выдержал приличествующую его величию паузу, затем резко обернулся и с радостной улыбочкой на радужных губах выпалил, словно взрослый дядя, когда он хочет сделать сюрприз для малыша:
— Самодержца всея Руси!
— В русской истории не было прецедента, чтобы выкреста возвели на русский престол. Хотя поговаривали, что Петра Великого нарекли жидовином из колена Данова, потому как по крещению дано было имя Исаак, но это, так сказать, домыслы староверов, выражаясь фигурально.
— Леон, ты не дослушал. Ты станешь каганом всея Руси.
— Ты хочешь возродить Хазарский каганат?
— Вовсе нет. Ты незаметно превратишь весь евразийский хартленд в Хазарию, как то было во времена Рюрика, Игоря и святой княгини Ольги, его жены. Они платили дань хазарам. Только вместо хазар Русью будут править русоненавистники из числа самих же русских. Чертовские ловкий ход, а?
— И где я таких наберу?
— Предатели на Руси никогда не переводились от Гостомысла, Марфы-посадницы, князя Курбского до наших дней. Все русские для которых солнце всходит на чужой земле, где они держат вывезенные капиталы, — мои избранники. Они тебе помогут создать Анти-Русь.
— И что я должен буду сделать?
— Ты должен всего-навсего проиграть войну.
— Понимаю, придёт новый князь Святослав и расхерачит мой каганат ко всем чертям?
— Нет, Леон. Придёт не новый Святослав, а весь цивилизованный мир ополчится на ненавистную Русь и проклятых русских.
— И дальше?
— Все люди доброй воли соберутся и пойдут в последнюю битву против русских для окончательного и безоговорочного решения проклятого «русского вопроса».
— Крестовый поход? Ведь сам же хвастался, что ты самый-пресамый интернационалист и гуманист.
— Да, я гуманист, потому что дарую людям свободу от греха, и, следовательно, радости плотской жизни. Я интернационалист, потому что все люди мне одинаково отвратны. Но с русскими у меня отдельные счёты.
— А-а… помнится, в Откровении апостол Иоанн смутно намекает, что после Страшного суда спасётся один свободолюбивый, высокий и сильный северный народ. Не русские ли это?
— Леон, фи как примитивно! Разве можно так в лоб трактовать записанные на пергаменте представления античных грамотеев о конце света? Ведь для них и математика была целочисленной, небо — твердь, земля — плоская, а вещество — целостно и неделимо.
— Ну и что с того?
— Не надо углубляться в потустороннюю заумь библейских пророчеств. Они недоступны уму простого смертного. А объяснение вредоносности русских людей весьма приземлённое, как и все дела князя мира сего, то есть меня, любимого.
— Ближе к теме, будь так уж добр, скотина зверская!
— Русские — народ не крови, а почвы. Причём почвы холодной и бесплодной. Они жмутся к самой линии вечной мерзлоты. Выжить в таких условиях можно только в общежитии, братской взаимопомощи и при отсутствии внутривидовой конкуренции, то есть беспощадной борьбы всех против всех, на чём построена идеология европейского миропорядка.
— То есть в братской общине?
— Да, которая в Европе называется коммуна.
— Человек человеку — друг, товарищ и брат?
— Это и есть квинтэссенция ненавистной всем ереси коммунизма, Леон. Человек человеку — волк на самом деле. Только так и не иначе.
— Ну и каким боком сатана касается борьбы идеологий?
— Хорошенькое дельце! Победа коммунистических настроений во всем мире рано или поздно возвысит жалких обезьянок до уровня богочеловеков. Ты позабыл про протокоммунистические общины первохристиан, альбигойцев, теократический коммунизм Томаса Мюнцера в 16 веке, христианский социализм Парагвая в 19 веке, сталинский социализм?
— Но все эти попытки были краткосрочными и неудачными.
— А если маосталинисты в Москве продержатся у власти хотя бы сто лет, Леон?
— Тебе-то в том какой ущерб! Вон церковники всех коммуняк именуют прислужниками дьявола. Разве не так?
— Не так! Любой коммунизм это хитрый выверт первохристианства. Его последователи могут рано или поздно обрести утраченную ещё при живых апостолах благодать. Люди, ступившие на стезю любви к ближнему, через тысячу поколений обретут бессмертие, нулевую массу тела и ангельскую сущность.
— И что это значит?
— Они прорвутся через препоны пространства и преграды времени в мир высших сил, оттеснив даже самих архангелов.
— Понятно, Баал, если животные — безгрешны, а люди — стали ангелами, на кой тогда твоё воинство, которое только то и умеет, что обольщать да соблазнять, а люди под Божьей благодатью на соблазны не поддаются. Грядут массовые сокращения и увольнения чертей — ваша профессия больше не востребована. Для вас это полная аннигиляция.
— Аннигилирует только вещество при столкновении с антивеществом, а не духовные сущности, Леон.
— Ну, тогда массовая безработица для нечистой силы.
— Мыслишь ты в общих чертах правильно — моя школа. Поэтому, Леон, я и хочу создать из тебя величайшего политика, чтобы ты мог стать самодержцем всея Руси, погубить её навеки, уничтожить всех русских, от рождения зараженных вирусом любви к ближнему и склонностью к взаимопомощи, и тем самым устранить угрозу моему владычеству.
— А что я с того поимею?
— Ты ничего не проиграешь, а окажешься в прибытке.
— На том свете!
— Оборотистый ловкач и в потустороннем мире сможет уютно устроиться, если имеет влиятельных друзей.
— Ещё бы — сам князь мира сего Велиар набивается ко мне в покровители! Он велит рядом с моим котлом с кипящей смолой поставить кондиционер и холодильник с минералкой. Как мило!
— Вижу, ты ошалел от радости и потерял способность соображать. Тогда договоримся на следующей встрече.
— Встречи не будет!
— Не зарекайся, Леон. Когда ты созреешь, я тебя снова вызову. А пока аудиенция окончена… Ты в детстве любил запускать воздушного змея, помнишь?
— Помню, — буркнул Шмонс.
— Это весьма забавно, Леон.
Инопланетянин поймал руку Шмонса, парящего в воздухе и завертел его над головой:
— Лети ввысь, мой воздушный змей!!!
Земное притяжение вернулось, и Шмонс рухнул в темноту.
ГЛАВА 7.0 ЧАЛДОНСКОЕ ГОСТЕПРИИМСТВО
Для живущих довольно высоко на склоне горы под названием Етагырка поздней осенью за окном темнело не позже четырёх часов дня из-за горных хребтов, заслоняющих солнце. Тёмные окна отражали в свете слабосильной электролампочки раннюю вечерю обитателей зимовья мутно и неясно, словно на истёртой копии кинофильма. Двойные стёкла ещё не были разрисованы морозными узорами, это случится ближе к утру.